Will. Чему может научить нас простой парень, ставший самым высокооплачиваемым актером Голливуда

Голос у него был очень низкий, и для двухметрового амбала он тараторил слишком быстро. Заведясь, он мог повторять одно и то же слово или фразу бесконечно, пока ты не сдашься. «Чувак, чувак, чувак, чувак, это, это, погодь погодьпогодьпогодьпогодь». Тут уж кто угодно ошалеет — из-за тембра и скорости его речь едва можно было разобрать, но она волшебным образом могла подчинить любого.

Так что мы дали ему успокоиться — я, Джефф и Джей-Эл решили поговорить с ним позже. Мы болтали о наших мечтах и о том, чего надеемся достичь. Мы предложили Чарли выбор: продолжать торговать наркотой или попробовать вместе с нами построить настоящую жизнь. Мы не могли сразу платить ему столько же, сколько платила улица, но пообещали, что, когда сможем, обязательно заплатим.

Чарли притих. Было видно, что он глубоко задумался. У него ведь тоже были мечты. И где-то в глубине души он знал, что заслуживает большего — просто никто ему этого раньше не говорил.

— Ладно, давайте замутим, — ответил он.

Так он и посвятил свою жизнь нашей группе. Наши отношения окажутся непростыми, но с того самого дня он никогда больше не продавал наркотики.

Сумки погружены, прощальные слова сказаны, группа готова отправиться в путь. Я обнял семью и запрыгнул в автобус. Три грязные ступеньки на его подножке были порогом в мою новую жизнь, звездными вратами, порталом из детства в бесконечную неизвестность — туда, где я буду сам по себе, где папуля меня больше не тронет, но и не защитит тоже. Вдали от стыда за то, что я подвел свою мать, вдали от ее глаз, в которых читалось: он испортит свою жизнь.

Когда двери закрывались, я перехватил взгляд Джиджи. Она улыбнулась так же, как всегда улыбалась в церкви.

— Главное, не забывай, голубчик, — сказала она, — будь добр ко всем людям — никогда не знаешь, когда встретишь их снова.

Солнце клонилось к закату, когда наш автобус покатился по мосту через Чесапикский залив. Пенсильвания сменилась Делавэром, Делавэр — Мэрилендом, и первоначальное волнение немного улеглось. Гул дороги успокоил меня и погрузил в раздумья.

Меня вдруг озарило: теперь я стал главным.

Я никогда никого не любил сильнее Мелани Паркер. Я хотел жить с ней долго и счастливо, защищать ее от безумного мира. Хотел помочь ей сделать жизнь лучше.

Я с пяти лет мечтал быть женатым. Мне всегда хотелось иметь собственную семью. Даже с братом и сестрой в детстве мы играли в «семью». Эллен была «Кэти», Гарри был «Дики», а я был «Джуниор».

Даже подростком я никогда не мечтал о нескольких подружках или отвязных групповухах. В моих фантазиях я всегда представлял себя с одной женщиной. Я хотел носить ее на руках, все свое внимание отдавать ей. Я был бы лучшим мужчиной, которого она когда-либо встречала, я исполнил бы все ее мечты, решил все проблемы, избавил от боли. Я хотел, чтобы она меня обожала. Я показал бы ей, что такое — настоящий мужчина, верный и надежный. Я готов был сразить для нее дракона, взобраться на вершину крепости, одолеть вооруженную стражу и исцелить ее своим поцелуем от вечного сна — это был бы завершающий штрих.

Мне было восемнадцать.

Со дня нашей встречи Мелани была центром моей Вселенной. Я думал только о том, как спасти ее от боли и трудностей. Ее взгляд заменил мне одобрение Джиджи. Мне всегда нужна была женщина, ради которой я мог бы стараться. Теперь, когда я выступал, я выступал ради Мелани. Я думал, что зарабатываю деньги ради нее. Я взвалил свою самооценку на ее хрупкие плечи. Если она была счастлива, я считал себя хорошим человеком. Если она была несчастна, я казался себе чудовищем.

Таллахасси был первой остановкой на нашем пути. Остальные парни отправились на сцену, чтобы заранее настроить аппаратуру и проверить звук, а поскольку я кроме рэпа ничего не делал, мне можно было явиться туда за 45 минут до начала. В тот первый вечер я зашел в гримерку и увидел своих парней в компании шести-семи девчонок. Джинсы-клеш и серьги-обручи были повсюду. Гримерка пахла как парфюмерный отдел магазина.

Я вежливо попросил Кишу, Мерседес, Циннамон и прочих покинуть помещение. Затем объявил экстренное совещание.

— Давайте не забывать о правилах, — сказал я. — Никаких девчонок в гримерках и в автобусе. Никаких девчонок на нашем этаже отеля. Чтобы никаких духов, хиханек и всего остального. Я люблю Мелани, у нас с ней серьезные отношения, и я не потерплю тут всяких глупостей.

Парни переглянулись, как будто хотели сказать: да он прикалывается. Рэди-Рок поднял руку, и я показал на него:

— Слушаю тебя, чувак?

Озадаченный Рэди-Рок спросил:

— А где же нам трахаться с телочками?

— Там, где ты понабрался таких выражений, — ответил я.

— Чувак, че за фигня, — возмутился Чарли Мэк. — Ты тут не один. Нас много. Почему ты решаешь за всех?

— Мужик, я собираюсь делать предложение своей девчонке, мы с ней поженимся. И я не стану портить свои отношения из-за кучки похотливых кобелей.

— Бро, я тебя уважаю и понимаю, что у тебя любовь и все такое, — сказал Омар, — но я тебе не кобель.