Wolf's mint (СИ)

«Потому что кто знает, возможно, когда мы встретимся следующий раз, я захочу убить вас» - мысленно добавила рыжеволосая.

Рискованно было ставить на то, что он по-прежнему будет желать ее. Однако ей не на что было ставить, кроме этого. Начиная свое продвижение в игре престолов, у нее не было ничего и никого, кроме самой себя. Испорченная и замаранная грязью, окунувшая руки в чужую кровь, нужна ли она была ему такой? Сломанная игрушка.

Не отводя взгляда, северянка впервые в жизни позволила себе протянуть руку и коснуться ладонью щеки Лорда. Впервые она по собственной воле касалась мужчины. Впервые ласкала чуткими пальцами лицо, которые следовало ударить после признаний бывшего мастера над монетой. Всегда опасаясь этого человека, она чувствовала себя глупой пташкой в его глазах. Без его помощи у нее почти не оставалось шансов. Пусть даже он воспользуется ею для достижения своих целей, она может попытаться сделать то же самое.

- Мне нечего предложить сейчас, кроме самого очевидного, – тихо начала волчица. - У меня есть только я. Если вас устроит такая плата, то вы получите ее.

И пусть он не мог повернуть времени вспять, пусть не мог исправить своего просчета, но он мог помочь ей забыть те воспоминания, заменив их иными. Делая маленький полушаг к Пересмешнику, она ощутила его дыхание на своей коже.

- Петир… - впервые она назвала его по имени добровольно без требовательных напоминаний. Впервые его имя столь нежно слетело с ее губ. - Дай мне семь королевств.

Кейтилин Талли никогда бы не простила его. Она никогда бы не смогла пересилить свою гордость, отбросить свою честь и принять то, что порой самые жестокие поступки совершаются ради достижения цели. Кет дорого взяла бы за свою честь, ведь с некоторых пор всегда имела при себе острый тонкий кинжал. Тот самый, с которым она набросилась на него в борделе Королевской Гавани.

Бейлиш не думал, что Санса сможет принять то, каким методом он воспользовался, чтобы выполнить обещание и вернуть ей Винтерфелл. После их встречи в разгромленном борделе Кротового городка, мастер над монетой вовсе был готов к тому, что она прикажет убить его. Он был готов ко всему. Пересмешник был готов, что после всего сказанного, она ударит его и уйдет, как уходила до этого, оставляя его растоптанным. Но Санса не была своей матерью. Она приняла его методы. Они смогла понять, что это был самые верный способ. Мужчина не удивился бы, если бы Старк больше никогда не захотела видеть его и говорить с ним. Но она оказалась сильнее.

Он годами шел к тому, чтобы Старк изменилась, отбросив детскую наивность и глупость, и он практически добился этого. Тот ребенок, за которым он наблюдал в Королевской Гавани, исчез, на его месте сейчас была смятенная женщина. Женщина, которая теперь отчаянно боролась за то, что по праву было ее, и он чувствовал, что она теперь не остановится ни перед чем, чтобы достичь своей цели.

Едва заметная улыбка тронула губы Пересмешника, стоило с ее губ сорваться словам о том, что она хочет отдать ему обещанное вознаграждение. Если бы она знала о том, что каждый день, проведенный рядом с ней, когда он, не имея возможности коснуться ее, почувствовать под пальцами бархат ее кожи, пускай и в отметинах, оставленных этим ублюдком Рамси, ловя только редкие взгляды, которые она бросала на него, тут же отводя глаза, был для него сущей пыткой. И на смену этой пытки приходила другая, более изощренная. Стоило на землю опуститься покрову ночи, как его рыжеволосая пташка, была его, пускай и во сне, после которого он долго пытался понять, что из всего этого было фантазией, а что нет.

О, Санса, она могла не сомневаться в том, что он возьмет свое вознаграждение, ведь она знала, прекрасно знала, что он не упустит своей возможности получить то, что ему было обещано. Вот только сначала он должен приручить ту волчицу, которой она стала.

Пересмешник едва заметно вздрогнул, когда ее ладонь мягко коснулась его щеки, когда ее пальчики плавно скользнули по ней. Удивление, быстро сменившееся довольством, мелькнуло в его глазах, когда с ее губ сорвалось его имя. Боги, как долго он ждал этого, чтобы она сама назвала его так, вместо такого привычного, но такого холодного – «Лорд Бейлиш», что обычно срывалось с них.

Не отводя от своей пташки потемневшего взгляда, мужчина, сделал шаг, сокращая то расстояние, которое было между ними до минимума. Плавным движением он расстегнул застежку, удерживающую плащ, заставляя ткань с тихим шуршанием соскользнуть к ее ногам. Затем его руки медленно, давая ей возможность увернуться, легли на талию.