Wolf's mint (СИ)

Пересекая главный двор, Лорд Харренхолла заметил, как из тени, скрывающей добрую часть галереи между башнями Винтерфелла, выступила фигура Лорда Ройса. Преданный вояка без сомнения видел то, как он покидал покои рыжеволосой волчицы. Мизинец легко уловил, как настороженность в его взгляде постепенно сменяется негодованием, а затем и презрением. Он ни на мгновение не сомневался в том, каким было отношение Лорда Рунного камня к нему, не сомневался в том, что он считает его проходимцем. Также Бейлиш не подвергал сомнению и то, что с того момента, как Санса в Орлином гнезде стала на его сторону, спасая от расправы за смерть своей полоумной тетушки, а может даже и раньше, когда он умудрился открыто заявить о своей любви к Кейтелин, Джон Ройс относился к нему, мягко говоря, настороженно. Лукавая улыбка, появившаяся на лице Лорда-Протектора, не затронула его глаз, остающихся все такими же ледяными, и тут же исчезла, словно и не было ее, как только он склонился, приветствуя Лорда Долины. Все так же неторопливо направляясь в свои покои, он спиной чувствовал его взгляд. Если бы взглядом можно было убивать, Петир, наверняка, уже был давно мертв.

Комната встретила Бейлиша холодом и тишиной. Его отсутствие всю ночь не могло не сказаться на возможности обитания в ней – догоравший камин не давал никакого тепла. Но сейчас ему было не до этого. Сбрасывая свой плащ на одно из кресел, он не обращал внимания ни на служанку, которая проскользнула в комнату практически сразу за ним и тут же принялась возиться с камином, ни на то, что в покоях было едва ли теплей чем за окном. Он достал из ящика в столе резную шкатулку, на бархатной подкладке которой покоились два серебряных гребня, с крылатым волком на ручке. Когда-то очень давно, еще в Чаячьем городе, от одного из купцов, он слышал легенду о крылатом волке – Симуране, хранителе лесов. В то время он уже давно не верил в сказки, но почему-то именно эта легенда запомнилась ему на долгие годы. Мужчина легко прошелся пальцами по александритам в глазах существа и едва заметно улыбнулся – эти камни, так легко меняющие цвет, словно были созданы именно для этого творения, а ювелир, долго готовивший этот заказ, не подвел, с точностью передав то, что он хотел от него.

Вот уже битых полчаса Мизинец пытался сосредоточиться на подсчетах, но, наверное, впервые вместо таких привычных граф, заполненных убористыми рядами цифр, он видел ее. Он пытается подбить итог, но вместо этого слышал стон, сорвавшийся с ее губ, стоило его ладони скользнуть по чувствительной коже ее бедра. С досадой Пересмешник отшвырнул перо и, захлопнув одну из своих книг, с которыми не расставался практически никогда, приказал наполнить бадью, в надежде хоть немного отвлечься.

Горячая вода, приятно обжигавшая кожу и позволявшая хоть немного согреться в этом промозглом холоде, заполнявшем все вокруг и захваченный с собой бокал вина, на какое-то время действительно помогли Лорду Харренхолла забыться, погружаясь в воспоминания.

Казалось, это было только вчера. Костлявая башня замка упирается в небо, словно пытается проткнуть его. Серое небо, обрамленное серой водой и серыми камнями. Единственными светлыми пятнами в этой картине были чайки, с громкими воплями кружившие вокруг. Ему восемь и отец в очередной раз пытается научить его биться на мечах, совершенно не понимая, почему его единственный сын до сих пор не овладел навыками, столь необходимыми каждому более-менее уважающему себя рыцарю.

- Ты больше походишь на девчонку, - злится отец, с досадой отшвыривая свой деревянный клинок в сторону, и отворачивается к морю, стараясь скрыть проступившее негодование.

Мальчишка ненавидел эти занятия, не оставлявшие в его душе ничего кроме разочарования и досады. Уже вечером, смыв с себя грязь, смешанную с кровью, сочившейся из рассеченной губы, Петир, пристроившийся возле ярко горевшего камина с «Правдивой историей Семи Королевств», слышит как отец говорит старухе Гризелле о том, что отправит сына в Риверран, ведь Хостер Талли, согласился взять на себя воспитание мальчика.

Картинка меркнет, чтобы тут же уступить место другой, более яркой. Он стоит возле ворот, ведущих к огромному замку, который гораздо больше и роскошней чем тот, в котором он провел первые годы своей жизни. Петир с восхищением смотрит на него, задрав голову, и даже не замечает, как из ворот появляется девочка, чьи волосы цвета опавшей листвы, уложены в аккуратную прическу. Она улыбается ему и протягивает маленькую ладошку.

- Привет. Я Кейтелин. А ты?

Кэт, его Кейтилин. Сейчас она, наверное, стала одной из чаек, которых так много в Долине и о которых так часто любила рассказывать Гризелла.

- Милорд… – голос служанки вырывает его из воспоминаний, возвращая Пересмешника на землю. Нетерпеливым жестом он отсылает девушку, давая ей понять, что справится сам.