Worm (ЛП)

-- Да. Но, может быть, тут вышло как с Душечкой, которая выбрала Регента скорее с целью нагадить ему, чем заслуженно.

-- Ясно.

-- Хотя может и нет.... Я общалась с ним. Оружейник и впрямь пересёк черту во время нападения Губителя.

-- А пятый?

-- Не кейп. Я не знаю подробностей, но она в надёжном месте.

Эми заёрзала:

-- Я сбегу отсюда.

-- Куда?

-- Подальше. Не хочу принимать участие во всём этом.

-- Ты не можешь сбежать.

-- Почему нет? Я могу найти место, чтобы спрятаться, пока всё не утихнет.

-- Пока ты в Броктон-бэй, тебя выследят с помощью способностей Душечки из Девятки. Она может обнаружить любого из нас. Она читает эмоции и может найти каждого через половину города. Вероятно, именно так они нашли кандидатов.

-- Тогда я уеду из города. Я в любом случае собиралась.

-- Блядь, жаль, что у меня нет с собой письма Девятки, -- пробурчала я. Затем нормально сказала:

-- Нет, ты не можешь уехать из города. На этот случай Ампутация приготовила чуму или что-то вроде того. Если ты кандидат и покинешь город, они запустят эпидемию. Они ясно выразились, что используют чуму, чтобы побудить двух героев, выбранных в кандидаты, соблюдать правила.

-- Героев, -- пробормотала Эми, -- ну конечно...

-- Ты правда кандидат?

Она снова вздрогнула:

-- Ампутация выбрала меня.

-- Ты знаешь почему?

Она горько сказала:

-- А как ты думаешь, почему? Она считает, что я хорошо подхожу. И потому что моя сила дополняет её.

-- Хорошо подходишь? Я бы не подумала, что ты подходишь Девятке -- судя по тем случаям, когда мы с тобой пересекались.

-- Нет? -- спросила Эми с сарказмом. -- Почему это "ты бы не подумала"? Слышала же, что сказала Сплетница. Я дочь злодея. Я не добрая, не сострадательная, не прощающая и не внимательная к другим. Вместо того, чтобы дать тебе второй шанс, я была злобной, играла с твоими чувствами и всё вышло из-под контроля. Ты знаешь, сколько проблем это принесло моей семье? Директор СКП, Легенда, и Мисс Ополчение приходили к нам домой и отчитывали меня, рассказывая, какими серьёзными были события и как деликатны отношения между разными группами.

-- Я... я не хотела наступить на больную мозоль или сказать что-то не так. У меня не особо хорошо получается складно говорить. Но я не сержусь на тебя. Ты устала. Ты была перегружена. У тебя не было причин испытывать ко мне симпатию или оказывать мне услугу. И всё же ты исцелила меня.

Я увидела, как Панацея напряглась. Cорвётся? Набросится на меня, как сделала бы Сука?

Она просто замолчала, избегая смотреть мне в лицо.

-- Я не думаю, что ты чудовище, -- сказала я.

Она засмеялась, но это был мрачный смех, не имеющий отношения к веселью:

-- Нет?

-- Все знают, что ты ходишь по больницам. Скольких ты исцелила за последние три года? Сколько жизней спасла, скольким облегчила муки?

-- Я ненавидела всё это, -- сказала она. -- Это такое бремя. Я провела столько часов среди больных людей -- и в конце-концов я перестала чувствовать, мне стало наплевать. Знаешь, сколько часов я провела лёжа ночью без сна и желая чтоб мои силы просто исчезли? Иногда я мечтала, чтобы обстоятельства вынудили меня допустить при лечении легкоисправимую ошибку -- меня бы тогда простили, но запретили посещать больницы...

Я не ожидала такое услышать, но сумела сосредоточиться:

-- Ты не просила свою силу. Уверена, что даже доктора выматываются, ненавидят свою работу. У них случаются тяжёлые недели. Но у врачей есть коллеги, друзья, есть к чему вернуться -- и они взрослые. А ты всё ещё подросток. Ты начала заниматься всем этим раньше, чем большинство других людей. У тебя нет зрелости для защиты от боли, которую ты видишь. Докторами становятся после двадцати пяти, когда люди уже взрослые и умеют отгораживаться от всей этой боли.

Она покачала головой:

-- Не надо.

-- Что не надо?

-- Не надо выставлять меня хорошим человеком. Ампутации удалось разглядеть, кто я на самом деле. Может быть, я не думала так три дня назад, когда она пришла ко мне -- но потом я облажалась. Я сама доказала её правоту. Я боялась стать как отец -- но я стала.

Я не знала, что ответить, боялась расспрашивать и не могла продолжать.

-- Так что ты, получается, хороший человек, который притворяется подонком. А я чудовище, которое претендовало на звание героя -- но, когда осела пыль, мы обе оказались злодеями. Забавно, как всё сложилось.

-- Может быть, потому что поступать правильно -- трудно? -- предположила я.

Она пожала плечами.

-- Но ты ведь можешь делать то, что правильно. Нам нужна твоя помощь. Я не знаю, почему ты ушла из дома. Я не лезу в твои дела. Но думаю, что ты одна из тех, кто сможет остановить Краулера или даже Сибирь. Ты нужна здесь, если они начнут побеждать, и мы столкнемся с ранениями или смертью. И ты будешь просто необходима, если мы начнём побеждать, и они решат использовать чуму просто из злости.

-- Ещё больше обязанностей, больше давления, больше требований, -- сказала она тихим голосом.

-- Всё так. Но в ответ мы поможем тебе защититься. Ты прикрываешь спину нам, мы -- тебе.