Worm (ЛП)

Аиша едва успела отпрыгнуть в сторону, чтобы на неё не сели. С бесстрастным выражением лица она наблюдала за разговором матери с её очередным "парнем на неделю" и новой подругой. Эта картина не вызывала в ней каких-то особенных чувств. Так, немного разочарования. Неловкость. Отвращение.

Её задела не столько наблюдаемая сцена, сколько новость о беременности матери.

Первым, что пришло ей в голову, была не радостная мысль о будущем рождении братика или сестрички, и не злость на мать за то, что та забила на контрацептивы и вообще допустила это. Первой мыслью была надежда на то, что мама, быть может, теперь образумится.

-- Сэм, у тебя бумага есть?

-- Для самокрутки? Ты же завязать решила.

-- Да это просто травка. Что-то же мне нужно.

-- А для ребёнка это разве не вредно?

-- Это травка, дятел. Всё, что про неё говорят -- ерунда. Ребёнок не станет зависимым с рождения или типа того, к ней привыкания нет. Правильно?

-- Точняк, -- он достал из заднего кармана кусок бумаги и протянул ей вместе с пакетиком.

Аиша прикусила губу. Может быть, "надежда" -- не совсем правильное слово, потому что она не чувствовала по поводу сложившейся ситуации никаких эмоций. Она знала, что наверное будет лучше, если у её мамы случится выкидыш и малышу не придётся терпеть всё это дерьмо.

Сколько проблем у Аиши было из-за отсутствия у её матери самоконтроля, а сколько -- из-за этого окружения? Она выросла с мамой, которая умом так и не вышла из четырнадцатилетнего возраста. Каждую неделю-две в доме появлялся новый мужчина, у которого был свой взгляд на то, как должна складываться их жизнь, и Селия обычно спокойно давала ему поруководить.

Аиша пыталась не думать о мужчинах матери. Это как перелом руки -- если не двигать, не думать о ней, всё нормально, так, тупая боль на грани восприятия. Её вполне можно игнорировать. Но даже случайная мысль может напомнить о том, что рука сломана, и тогда на то, чтобы снова успокоиться, иногда могло уйти несколько дней. Отвлечься не получалось, потому что сам факт того, что она усиленно пыталась отвлечься, напоминал о тех мыслях, которых она избегала.

Естественно, в повседневной жизни уйти от бесчисленных напоминаний о Гае, или Бридже, или Даррене, или Лонни было невозможно.

О них же напоминали и мысли о сломанной руке, и даже то, как её товарищи по команде игнорировали её, отправляли посидеть в другой комнате или просили не мешать. Сколько раз она возвращалась домой из школы и заставала маму с одним из её ухажеров? Они прогоняли её или давали какую-нибудь подачку, лишь бы она не маячила в квартире.

Как же бесит. Не хватало такого ещё и от брата.

-- Давай, Дженнифер, -- подначила подругу Селия и глубоко затянулась косяком, который держала пальцами. -- Ебать! Сэм, козлина, это же не просто трава?

-- Я думал, она обычная.

-- Забирает сильно. Мет? -- Селия снова затянулась. -- Мет. Слышь, Джен, давай с нами. Нюхни того, что у Сэма.

-- Но ведь герыч -- страшная штука, -- запротестовала та.

-- Да, говорят и такое. Но почему именно он -- страшная штука?

-- Привыкание вызывает.

Аиша перестала обращать внимание на то, как её мать и Сэм убалтывают подругу, и подошла к столу. Мама её не заметила. Никто никогда её не замечал, а после того, как она получила силу, её стали замечать ещё меньше. Такая вот мрачная шутка, чёрный юмор. Как только она начала привлекать чьё-то внимание, как только она начала разбираться в жизни, расти, как мир покатился в ад, и у неё появились суперспособности. Теперь она становилась невидимой, если просто теряла концентрацию.

По сути, это не была настоящая невидимость. Люди забывали её, как только видели, причём настолько быстро, что у них ничего не откладывалось в голове. Она чувствовала это, чувствовала, как её сила перекатывается под кожей и стремится наружу, невидимая, неосязаемая, как она соприкасается с окружающими и выталкивает воспоминания.

И, как и с метафорой о переломе руки и воспоминаниях, её сила, кажется, реагировала на внимание -- чем сильнее кто-то пытался вспомнить и сосредоточиться на Аише, тем быстрее она ускользала у него из головы.

Эта метафора подходила и в другом смысле. Её сила действовала как будто по своему разумению, а когда Аиша невзначай замечала её работу, не подгоняя и не сдерживая, то чувствовала, что сила занимается чем-то ещё. Как будто бы она была готова вытеснить и воспоминания, не относящиеся к ней. Но каждый раз, когда сила возрастала настолько, чтобы перейти к реальным действиям, Аиша это замечала, и сила отступала, пряталась, как черепаха в панцирь.

Сплошное расстройство. Сила не считалась с её желаниями. Она работала только когда Аиша капитулировала перед ней, позволяла ей действовать самостоятельно. Попытка подстегнуть её работу приводила к противоположному результату.