Wretched Kingdom (ЛП)

Наконец, Дэни поняла их испуганное выражение.

— Отойди, — сказал ей Джон.

— Но…

— Я сказал, отойти, — закричал он. Его рык был таким громким, таким пугающим, что даже Дэни подпрыгнула. Она вспомнила огромного белого зверя, с клыками длиной с ее пальцы, и глазами, такими же яркими, как испачканные кровью простыни. Она начала молча плакать, и Хики отползла с постели.

— Что происходит? — снова спросила Дэни, но даже несколько слов показались ей неподъемными. Страх сжал ее в своих челюстях. — Джон?

Он наконец посмотрел на нее, прижимая их ребенка к груди.

— Ты умираешь, Дэйенерис.

Да.

Она умирала; теперь она это понимала. Он чувствовала свое сердцебиение, медленное и слабое. Ее зрение затуманилось. Она потянулась к нему.

— Пожалуйста… — Он уставился на нее, не тронутый и недвижимый, и ее рука бесполезно упала. Она не могла перестать дрожать.

— Ты чувствуешь холод, Дэйенерис? — спросил он, его голос был удивительно нежным. Она чувствовала его. — Холод — это худшая часть.

Теплая рука коснулась ее лица. Она повернулась, ища успокоения в эти последние мгновения. Мама? — подумала она на секунду.

Но это был Красная Женщина.

— Gaomagon daor sagon zūgagon, — пробормотала она, ее алые глаза сияли неестественным огнем. Не бойся.

Дэни больше не могла держать глаза открытыми. Тьма поглотила ее, и голос Красной Женщины следовал за ней вниз, вниз, вниз:

— Kessa mīsagon ao.

Он защитит тебя.

И затем все исчезло.

***

Открой глаза.

Тьма была всепоглощающей. Живой, дышащей. Окруженная ею, она чувствовала повсюду пульс. Соблазняющий ее. Успокаивающий. Было бы так просто сдаться и остаться.

Открой глаза, Дэйенерис.

Тьма знала ее имя. Она открыла глаза — или думала, что открыла, но тьма осталась. Бесконечная. Безграничная. Без выхода.

Затем появилась белая точка. Маленькая, едва видна, но растущая, увеличивающаяся.

Волк.

Он подошёл ближе, становясь все больше, больше любого виденного ею волка. Его глаза сверкали красным, но они были знакомыми ей. Он остановился впереди нее и лег на живот. У ее ног он положил сердце: окровавленное и бьющееся.

Он смотрел на нее, наблюдая и ожидая, с мокрой от крови мордой. Внезапно Дэни осознала свое тело, там, где заканчивалась тьма, и начиналась она сама. Она села на колени и потянулась к предложенному, обхватив сокращающееся сердце руками. Он стучало в такт с окружавшей ее тьмой, теперь стук был громче, отдаваясь в ее ушах.

Ее охватил голод, острый и сосущий, и она с готовностью поднесла сердце к губам, впиваясь в жесткие мускулы и жилы зубами. Из ее рта потекла кровь, по ее подбородку, пока она жевала и жевала, и жевала. Наконец, она сглотнула. Затем откусила вновь и вновь, и вновь, пока ее руки не оказались пусты, а живот полным.

Волк встал и сверкнул зубами. Откинув голову назад, он завыл.

Наконец ее глаза открылись, легкие сократились с глубоким, болезненным вздохом. Дэни согнулась, пока болезненный кашель сотрясал ее тело. Глаза слезились, замыливая зрение. Ее горло и нос горели от желчи, ее кашель превратился в рвотные позывы, желудок бунтовал. Она не могла видеть, не могла дышать.

Теплые руки схватили ее плечи, заставив ее опуститься на что-то мягкое. Оно причиняло боль, словно осколки стекла, она выгнула спину и хрипло закричала. Ее легко сжались от еще одного резко вдоха, и затем еще одного, пока она наконец не задышала — вдох, выдох. Ее зрение было расплывчатым, словно кто-то обернул бинты вокруг ее глаз, но когда она обхватила лицо, ее пальцы нашли влагу.

Слезы. Она плакала.

Она испуганно всхлипнула, обнимая себя. Вскоре она заметила еще одну пару рук, успокоительно гладящую ее волосы. Медленно, но Дэни начала успокаиваться. Сморгнув слезы, она наконец начала видеть четко.

Красная Женщина.

Нет. Дэни пыталась оттолкнуть ее, отползти от нее, но что-то твердое остановило ее. Дерево и железо. Изголовье ее кровати. Она была в собственной кровати, осознала она. Мягкость под ней оказалась ее же подушками.

Она вспомнила. Она вспомнила все.

Прерывисто вдохнув, она опустила взгляд вниз. Она была обнаженной, бедра были перемазаны в засохшей крови. Ее живот уменьшился в два раза. Покрывало было пропитано кровью. Ее кровью. Так много крови. У изножья кровати лежал меч, лезвие тоже было перепачкано красным.

— М-мой… Г-где… — ее голос был слабым и хриплым, горло болело. — Мой ребенок. Где он?

— Он спит.

Его голос ударил по ней, словно гром. Ее тело дернулось от шока, ее голове резко дернулась к нему. Он наклонился над деревянной колыбелью, той, что она приказала вырезать, едва они достигли Драконьего Камня.

— Т-ты ук-крал моего ребенка, — обвинила она, стуча зубами. Он бросил на нее взгляд через плечо.

— Украл? Но он прямо здесь?

— Ты… Ты убил меня, — прошипела она, снова чувствуя, как по лицу текут слезы. Она чувствовала себя глупой и слабой.

Наконец он выпрямился, повернувшись лицом к ней. Он был без рубашки, заметила она с внезапной ясностью. Чудовищные шрамы вновь дразнили ее.