X-files. Секретные материалы 20 века. Досье. 2012 №1

Возникает параллель между «сталинским большевизмом» и «гитлеровским нацизмом». Не трудно прийти к выводу, что это явления одного порядка. Различия только в самой концепции, конкретных целях и задачах. Сталинский режим чисто психологически сложно воспринимать как фашистский. Но соотнеся его с типологиями, которые были разработаны Бердяевым, Ильиным или Умберго Эко для фашизма как феномена, большевизм, нацизм и иже с ними суть тоталитарные режимы. Не важно, в какие цвета их выкрасили — коричневый, черный или красный. Сталинизм же отличался от других тем, что являлся самым развитым, нежели остальные. Удельная масса большевизма значительно превосходила нацистскую. Исходя из этого, видим, что в середине XX века в соперничество вступили титаны тоталитаризма. В России концентрация власти в руках партийной верхушки была огромная, страна прекрасно поддавалась практически любым манипуляциям, пропаганда достигла совершенства. Известный болгарский исследователь Желю Желев («Фашизм», 1989) высказал важную мысль: «Фашистская модель, которую часто считают антиподом коммунистической, отличается от нее лишь тем, что была не достроена, не охватила экономическую базу». По природе своей перед нами два сапога одной пары. Правда, следует оговориться. Германский нацизм грешил своеобразным некрофильством и склонностью к суициду — полностью отсутствовало стремление к чему-то позитивному (война, смерть, уничтожение, эвтаназия…). Сталинизм, напротив, сумел завуалироваться позитивистскими выкладками и лозунгами. Достаточно вспомнить идеалы. У немцев — Зигфрид, Роланд, Тристан, которые в итоге погибали, а счастье обрели лишь в загробном, темном мире. Советские идеалы — три богатыря, Никита Кожемяка, Александр Невский — светлые и положительные. Германцы сразу определили себя как захватчики, разрушители и «господа мира», советские люди — как освободители и созидатели.

Гитлер, этот «революционер против революции», не имел абсолютной власти над Германией, которая досталась его советскому сопернику. Вывод напрашивается сам собой: в смертельной схватке за мировое господство победил не тот, кто оказался более вооруженным, а тот, чей режим и железный кулак являлся более действенным.

УРОКИ МИНУВШЕЙ ВОЙНЫ

Парадоксально, но большевизм при неприкрытой антигуманности и преступности не только выстоял, но и приумножил свой авторитет и влияние в стране и мире.

Воодушевление и вера в неизбежность победы росли в народе год от года. Советская многонациональная государственность не распалась, а наоборот сплотилась, социализм упрочился как общественная система. С полной уверенностью можно говорить о том, что война стала проверкой на прочность государства и общности «нового типа». Это не панегирик сталинизму, а констатация факта.

Предпосылки победы — суть части единого комплекса мероприятий властных структур, народного патриотизма и специфичности России как таковой. Немцы теоретически знали о плохих дорогах, русской зиме, разгильдяйстве и расхлябанности людей, несовершенстве местной экономической базы. Видимо, не учел Гитлер со товарищи, что Европа и Россия — две большие разницы. Первые же недели агрессии показали, что: в России иные железнодорожные стандарты, проезжие дороги отвратительны, население не желает принимать власть оккупантов, партизанщина началась сразу и была для захватчиков непредсказуемой. В России нельзя ждать появления бензоколонки на каждом сотом километре трассы.

Немцы совершили еще одну серьезную ошибку. Установление новой власти началось сразу и жесткой рукой. Как можно было относиться к гитлеровцам, лидеры которых на весь мир заявили о том, что «на территориях Польши и России надо уничтожить от 120 до 150 миллионов человек», «поляков вообще надо уничтожить, а их территорию заселить немцами» и все в том же духе? При этом в сознании россиянина прочно укрепился стереотип: немец — не мой, чужой — враг, насильник, агрессор, убийца. Когда «враги сожгли родную хату», русский мужик инстинктивно взял в руки дреколье и стал мстить наглому лиходею за унижение, поругание святынь, смерть близких.

Германцам тяжело было понять, что русские не станут воевать по классике военного искусства. Для немца война являлась работой: жалованье, распорядок дня, перерыв на обед, полнокровное снабжение, обязательный ' выходной день и отпуск. Для россиянина война превратилась в тяжкую необходимость и священный долг перед Отечеством. Победить такой народ вряд ли возможно.

Аркадий СОНЦЕВ

КИНО

«СОБАКА БАСКЕРВИЛЕЙ» — СЛАДКОЕЖКА