XVII. Грязь, кровь и вино!

Не удивительно, что парижане старались по возможности не ходить пешком. Но далеко не каждый мог себе позволить лошадь или экипаж, да даже портшез, который несли бы слуги. Из памяти де Браса я выудил историю, как у некого молодого дворянина, домогавшегося до одной юной особы, слуга соперника похитил сапоги, и юноша, дабы успеть в назначенное время, пришел в чулках, изрядно при этом перепачкавшись в грязи и нечистотах. Свидание не состоялось, сердце красавицы оказалось переменчиво, а обоняние — нетерпимо к зловониям, которые ее кавалер источал. Более того, с того момента он стал посмешищем всего двора и вынужден был покинуть Париж.

Я постучался в тяжелые, массивные двери «Торговой компании». Долгое время никто не отпирал. Барон взглянул на меня с подозрением. Я трижды постучал вновь с долгими промежутками, а потом коротко еще два раза. Опять память де Браса — пароль для своих.

Изнутри заскрипел засов, и дверь отперли.

— Наконец-то, — де Пьемон не смог сдержать нетерпение и первым вошел в открытую дверь.

Я шагнул следом, а наши сопровождающие, чьи имена я так и не узнал, последовали за мной.

Сделав несколько шагов вперед, в царящей полутьме, мы оказались в просторном холле первого этажа, украшенным десятком мраморных колонн, из которого вели несколько дверей и пара лестниц, но все двери и выходы к лестницам были заперты, более того, зарешечены. А за балюстрадой* второго этажа стояли люди с мушкетами в руках, и оружие было направлено прямо на нас.

*Балюстрада (фр. balustrade из итал. balaustrata) — ограждение (обычно невысокое) лестницы, балкона, террасы, и так далее, состоящее из ряда фигурных столбиков (балясин), соединённых сверху перилами или горизонтальной балкой; перила из фигурных столбиков.

С тяжелым лязгом засов позади нас опустился в пазы, скрипнул ключ. Я быстро обернулся. Мелькнула легкая тень человека, и вновь никого.

Мы оказались в классической засаде, из которой не было выхода.

— Предательство! — крикнул барон и выхватил шпагу. — К оружию!

— Залп! — громко приказал некто, кого я не видел, и тут же грянули выстрелы.

Оба безымянных дворянина, которые нас сопровождали, были убиты наповал. Их тела практически разорвало на части, и не удивительно. Свинцовые мушкетные пули могли пробивать стальные кирасы на расстоянии до двухсот метров, что уж говорить о залпе практически в упор. Де Пьемон оказался легко ранен в плечо — скорее всего осколком, кровь сочилась, но не сильно. Я же остался цел и невредим.

— Де Брас, — прохрипел барон, прячась от стрелков за одной из колонн, — скотина! Вы привели меня на смерть!

— Поверьте, я совершенно не причем, — ответил я вполне искренне, прячась за соседней колонной. — Для меня это такой же сюрприз, как и для вас!

— Я вам не верю! — он яростно сверкал глазами, стараясь при этом не высовываться, чтобы не попасть в зону видимости стрелков.

— Залп!

Пули выбили куски камня из колонн, но мы с бароном вновь остались целы. Мушкеты требовали особого обращения, перезарядить их было достаточно сложно, и то, что повторный залп раздался так скоро, говорило о мастерстве стрелков.

Ситуация сложилась отчаянная. У нас с собой не было даже пистолей. Что мы могли сделать лишь со шпагами против отряда, вооруженного мушкетами, в зале, из которого не было выхода? Два мертвых тела, лежащих поодаль, прямо говорили — сдавайтесь и надейтесь на лучшее. Проблема в том, что никто не предлагал нам сдаться в плен. Нас пытались убить на месте, безо всяких переговоров.

Мы с бароном были укрыты за колоннами от пуль, но и выбраться из зала не могли. Входная дверь была заперта и на засов, и на ключ. Прочими выходами мы так же не могли воспользоваться.

Весь холл заволокло ружейным дымом, видимость упала до пары шагов. Это играло нам на руку — стрелки не видели свои цели, но рано или поздно дым рассеется, и мы вновь станем хорошими мишенями.

По моим прикидкам, на втором этаже находились не менее десятка человек, а то и больше. В данной ситуации память де Браса молчала, я не знал, как остановить бойню.

Ясно одно, что-то пошло не так. Может быть, существовала некая договоренность о том, как я должен был забрать бумаги, которую мы невольно нарушили. Теперь уже все равно. Соратники де Пьемона мертвы, нас осталось лишь двое, и сколько мы еще сумеем продержаться — большой вопрос.

— Залп!

Мне оцарапало щеку осколком мрамора. Воняло порохом и гарью. Скрипнула решетка. Наши враги спустились в зал, видимо, устав ждать. Учитывая их явное численное преимущество, они надеялись закончить все быстро.

Я скинул плащ, де Пьемон поступил так же.

— Де Брас, — прошипел барон, — если я останусь жив, то повешу вас на ближайшем дереве!

— Я дворянин, и достоин смерти от благородной стали.

— Хорошо, я лично наточу для вас топор.

— Договорились!..