XVII. Грязь, кровь и вино!

Я кивнул ему на прощание. В целом, Гийом был славным малым и не сделал мне ничего дурного. Зла я на него не держал.

На этот раз я ехал в тюремной карете в гордом одиночестве. Время от времени я чуть приоткрывал шторку ногой и тут же натыкался взглядом на конвоирующих меня солдат. Что же, молодцы, бдят. Если бы не кандалы, прикрепленные к специальным креплениям в карете и надежно фиксирующие мои руки, я непременно попытался бы сбежать. На мэтра Жоли, при всем моем уважении, надежды было мало. Впрочем, бесплатный адвокат лучше, чем вообще никакой. И все же терять голову я не желал. Уж больно ладно она прилажена к этому телу. Поглядим, как будут развиваться события, может быть, удастся сделать ноги прямо в здании суда.

Карета въехала в такой же тусклый и невзрачный двор, окруженный высокой стеной, как и тот, откуда мы выехали. Серо живут парижане, вонючий и грязный город, который я представлял себе совершенно иначе. Эти запахи, казалось, въелись в мою кожу навсегда. Нет, я не эстет, и всякое повидал, но окружающие меня ароматы – это перебор!

Шанса бежать мне не предоставили. Со мной неотлучно следовали четверо мрачных солдат. В дискуссию они не вступали, даже смотрели как бы мимо, но при этом не выпуская меня из поля зрения. Но я и не пытался с ними заговорить.

Черт! Все происходит слишком быстро. У меня нет времени на рекогносцировку, я не могу подготовить толковый план побега, все, что мне остается, это надеяться на случай.

Меня уже вели по очередному коридору, точь-в-точь копию тюремного, и я было посчитал, что Гийом ошибся, и меня привезли не в здание суда, а в иную темницу, но в этот момент мы остановились перед высокой дверью, один из конвоиров зашел внутрь и через пару минут вышел обратно, после чего дверь отворили, и вся наша компания проследовала в просторный зал, с рядами ныне пустующих скамей, клеткой в углу и трибуной в центре, на которой располагались несколько массивных дубовых столов и оббитых красной парчой кресел.

Зрители и прочие зеваки в зале отсутствовали, зато охраны хватало с избытком. Помимо моих четверых конвоиров, явно тяготившихся своей ролью, в зале присутствовало еще несколько солдат, охранявших все три имеющихся выхода из помещения.

Меня довели до клетки, завели внутрь и расстегнули кандалы, оставив мои руки свободными. Что же, и на том спасибо!

Следующие полчаса, а может, и дольше, мы провели в ожидании. Не могу сказать, что я чрезмерно волновался. С момента моего появления на той самой поляне, временами на меня накатывало нечто, и в такие моменты я все воспринимал слегка отстраненно, будто происходящее меня совершенно не касалось, а я просто все это время сплю, и мне снятся сны.

Вот только я никак не мог проснуться, потому что это был не сон, а чертова реальность.

– Ваша милость, как вы себя чувствуете? – Мэтр Жоли, появившийся в зале из неприметной дверцы, широким шагом приблизился к моей клетке. Взгляд его был озабочен, но при этом полон внутренней уверенности, движения размашисты, одежды отутюжены, воротник накрахмален.

– Вполне сносно для приговоренного к смерти.

– Это мы еще поглядим! Прошу вас, соглашайтесь со всем, что я буду говорить. Это ваш единственный шанс…

На этом наш диалог прервался, ибо в зал вошли сразу несколько человек: первым шел невысокий мужчина со скучным, неприятным лицом, одетый в судейскую мантию и парик, а за ним следовал главный судебный следователь г-н Мартель, с коим я уже имел счастье познакомиться прежде. Замыкали же шествие несколько гвардейцев, видно, для дополнительной охраны, секретарь и пара писарей, которые тут же заняли свои места за конторками по бокам.

Судья прошествовал к центральному креслу, г-н Мартель сел за правый стол в первом ряду зала, мэтр Жоли, неожиданно подмигнув мне, занял место через стол от Мартеля за самым левым столом.

Заседание началось. Секретарь начал зачитывать по бумажке:

– Королевский суд приступает к рассмотрению дела о нарушении эдикта Его Величества короля Франции и Наварры Людовика XIII о запрете дуэлей, а так же о воспоследующей в связи с этим смертью г-на де Латра, в коей повинен присутствующий в этом зале дворянин шевалье де Брас, – прочитал по бумажке повестку дня один из писарей. – Суд объявлен закрытым, прочая публика в зал не допускается. Председательствует главный королевский судья, почтенный Луи Сегье де Сен-Бриссон.

– Прошу отметить уважаемый суд, – тут же взвился с места мэтр Жоли, – что мы не согласны с такой формулировкой…

– Молчать! – Судья порывисто взмахнул рукой. – Не сметь перебивать, не сметь говорить без моего разрешения! Вам все ясно, адвокат? Сядьте на место!

Мэтр Жоли покраснел от сдерживаемых эмоций и явного унижения, потом побледнел, но в ответ лишь коротко кивнул и уселся обратно на скамью. Мартель смотрел на него с легкой иронией во взгляде.

– В качестве представителя следственной и обвинительной палаты выступает мэтр Мартель, – продолжил, как ни в чем не бывало, секретарь. – В качестве защитника – мэтр Жоли.