XVII. Грязь, кровь и вино!

Толпа его прихлебателей яростно взревела, лязгнули выхватываемые шпаги.

– Не отдадим!

– К черту эдикты!

– Все было честно!

– Это наше право убивать и быть убитыми!

– Сатрапы!

Дамы обильно разбавляли возмущенный ор язвительными ругательствами в адрес кардинала.

Лейтенант де Болон набычился. Судя по всему, отступать он не собирался.

– У меня непосредственный приказ Его Высокопреосвященства, арестовывать всех участников дуэлей, ваша светлость…

Его гвардейцы быстро выстроились за его спиной.

– К черту приказы, я брат короля! – Гастон тоже выхватил шпагу. – Я не отдам его!

Стычка обещала быстро перерасти в настоящий бой. Сам я ареста особенно не опасался, надеясь на заступничество отца Жозефа, опять же он упоминал, что де Офорта сильно недолюбливают сам король и кардинал.

Но счел разумным потушить конфликт.

– Ваше высочество… – я поклонился Орлеанскому. – Думаю, неразумно доводить до схватки. Я сдамся, а вы попытайтесь меня вытащить. Если прольется кровь слуг кардинала, мы сразу станем виноваты без вины. Не стоит самим предоставлять в руки наших противников преимущество

Гастон сразу сник, видимо, брат короля сам все это понимал.

– Я вытащу вас, мой друг! – он искренне обнял меня. – Я даю свое слово.

Остальные тоже быстро поутихли.

– Дайте мне немного времени, лейтенант…

Де Болон с благодарностью поклонился:

– Собирайтесь, ваша милость, вас не будут торопить…

Я выбрал момент и незаметно сунул в руки Мадлен письмо к королеве и шепнул:

– Мне не стоит попадать в тюрьму с этим. Сохраните его, прошу…

Потом спокойно подошел к лейтенанту и отдал ему свою шпагу:

– Я вверяю себя в ваши руки, ваша милость…

Глава 11

Наваррец

В то утро, когда меня должен был судить королевский суд, и, скорее всего, отрубить голову, я проснулся свежим, бодрым и полным сил. Голова пока что была на месте, и это не могло не радовать.

Ночью мне снились сны из прошлого, но опять никакой конкретики. Я так и не вспомнил, кем был, и, тем более, каким образом оказался во Франции XVII века. Может, я умер, а сознание чудесным способом перенеслось в тело де Браса? Но куда тогда делось его сознание? Перенеслось в мое тело? В таком случае, возможно, я жив в своем времени, и произошел случайный обмен. Понятное дело, на одних теориях далеко не уедешь, а на практике с подобным никто пока не сталкивался. Никто из известных мне.

Опять же вопрос: что будет, если я погибну здесь? Вернусь ли я в свое тело или попросту исчезну? Проверять предположения, не имея ни малейших предпосылок для анализа, я не собирался, поэтому и гибнуть здесь и сейчас совершенно точно не хотел. Так что все надежды на мэтра Жоли и мою счастливую судьбу, глядишь, да вывезет кривая…

Где-то далеко часы пробили на башне ровно девять раз, и тут же дверь камеры открыл Гийом. Был он сегодня не в духе: мрачный и неразговорчивый. Впрочем, и мне было не до болтовни.

Вместе с Гийомом явились несколько стражников, мне опять заковали руки в тяжелые браслеты, ноги оставив свободными, и повели сквозь сырые коридоры.

Когда мы вышли во двор, лил дождь. Небо было мрачное, грозовое. Неподалеку стояла тюремная карета, которую в этот раз конвоировали не гвардейцы, а простые солдаты.

Я замер на мгновение, но тут же получил болезненный тычок в спину.

– Шевелитесь, вас ожидают.

Это был не Гийом, а один из конвоиров. Гийом стоял чуть в стороне, и я на прощание махнул ему рукой. Вряд ли свидимся, но зла я на него не держал. Попрощаемся мирно.

Меня опять пихнули в спину. Это было грубо.

Я чуть повернул корпус, и схватил солдата за руку, удачно зажав ее между кандалами. Церемониться я не стал: резкое движение, громкий вскрик, и рука сломана – закрытый перелом. Пусть скажет спасибо, что не открытый – пожалел дурака.

Приемчик этот был не свойствен де Брасу, я позаимствовал его из собственной памяти.

Через пару секунд я уже валялся на земле, а остальные стражники пинали меня ногами.

– Стоять! – Гийом заорал так грозно, что избиение тут же закончилось. – Не трогать его!

– Но он…

– Молчать! Арестованного – в карету! А этого… – он брезгливо указал на корчащегося на земле солдата, – пусть осмотрит доктор.

Видел я того доктора, он осматривал меня, изыскивая признаки чумы, которой все тут боялись до жути. Гийом рассказал мне, что в прошлом году в одной только Тулузе от чумы скончался примерно каждый пятый, а в Бордо чума шла уже три месяца, и все же распространение ее до сих пор не удалось прекратить, она неумолимо двигалась с юга страны на север, несмотря на то, что многие города полностью закрылись, не допуская за городские стены чужаков.

Впрочем, чума волновала меня сейчас в последнюю очередь.

– Прощайте, милостивый государь, – Гийом подошел ко мне напоследок. – Вряд ли больше свидимся. Ваш вчерашний совет… хм… очень пригодился, благодарю! Сейчас вас отвезут во дворец Консьержери, где пройдет суд. В любом случае, сюда вы уже не вернетесь. Я польщен, что у меня, пусть и недолго, обитал такой постоялец, как вы. Пусть хранит вас судьба и все наши грешные предки!