XX век Лины Прокофьевой

«Дргая Миньк,

Твоё письмо от 27 ноября еле меня здесь захватило. Так давно не имел от тебя новостей и беспокоился, думал, что тут дело в 23-м: или оно отложилось или не удалось. Так оно и есть, но обидно, что второй вариант! Тем более обидно, что ты имела возможность показать в Москве певческую технику, гораздо более высокую, чем у тамошних певиц. И я представляю себе, как это должно было отразиться на твоём настроении! Что касается Радио, то это удивительные люди: с одной стороны, и милые, а с другой нелепые. Например: с Гусманом ещё в начале октября я договорился, что он приглашает на апрель Сетанса играть мой новый концерт. А когда Сетанс написал Гусману об этом, тот ответил, что теперь уже, к сожалению, поздно, надо отложить до следующего сезона. Я рассердился и послал Гусману проторцию (sic!), не знаю, чем дело кончится. Африка очень интересна… (Описание Феса, Рабата, Марракеша)… В Мадриде исполнение скрипичного концерта прошло парадно… (Оркестр, Арбос, Сетанс, сам – дирижёр и композитор – всё привело к шумному успеху). После концерта был приём у Арбоса. Мадам Арбос „несколько раз вспомнила о тебе, очень хвалила и говорила, чтобы в другой раз я без тебя не приезжал…“ Очень тронут, что Станиславский так хорошо к тебе относится. Была ли ты в его театрах на его кресле? Кстати в Париже перед моим отъездом ко мне заходил его сын, и мы довольно долго беседовали.

Ну, дорогая моя, сейчас 1 час ночи, а поезд уходит в 7 ч.у. – Разбудят в 6: побегу сейчас на почту, – если опустить до 2 ч.н., то завтра с аэропланом полетит в Париж. Ещё раз ужасно жалко, что не удалось 23-го, но не надо падать духом, всё дело тут в здоровье, надо его приводить в порядок.

Нежно целую тебя, Миньк,

Твой С.»

Hotel «Transatlantique»

Casablanca