XXI век не той эры

— Почти, — я воспользовалась случаем, прячась за импровизированным мангалом и выкладывая на две поперечины наше с сыном Тора художество. — Спасибо, что не прикончили. И не бросили, — почти себе под нос проговорила я.

— Пожалуйста, — после некоторой заминки бесцветно отозвался мужчина.

На этом лимит общения, похоже, на сегодня был исчерпан.

Глава 5. Ирий

Дорога, а в дороге МАЗ,

который по уши увяз.

В кабине тьма, напарник третий час молчит.

Хоть бы кричал, аж зло берёт!

Назад пятьсот, вперёд пятьсот,

А он зубами танец с саблями стучит

В.С. Высоцкий, «Кругом пятьсот»

Ольга была несправедлива к Ульвару, когда думала, что он — бездушный робот. Сын Тора был не так уж плох для своей биографии; бескомпромиссный, жёсткий, безжалостный, он тем не менее никогда не бросал своих, не предавал доверившихся и не изменял долгу.

Просто найденная в заброшенной лаборатории женщина не была для него «своей». Она даже человеком не была: опасный неопознанный объект. И тут выдержка, которой Ольга гордилась, и отсутствие выраженных эмоциональных реакций на происходящее (не считая страха) служили ей плохую службу в вопросе достижения взаимопонимания с чёрным трибуном второго легиона. При подобном сдержанном поведении у него даже мысли не могло возникнуть о том, что перед ним обыкновенный живой человек со своими проблемами и надеждами на будущее. Поэтому от того, чтобы пристрелить её прямо в разбитом корабле, мужчину удержали два соображения. Во-первых, чувство долга и ответственности: ведь обещал же доставить, а тут такой провал. И, во-вторых, понимание, что выстрелить никогда не поздно; да на крайний случай можно будет и руками справиться.

А ещё сын Тора напрочь забыл, как нужно обращаться с женщинами за пределами постели. Или, вероятнее, никогда не знал. Обласканный и избалованный вседозволенностью и всеобщим восхищением, он этого и в довоенной юности не умел. А смысл учиться, если они сами падали в руки красивому полубогу и наследнику одной из младших Императорских фамилий? Тем более, создавать семью в тридцать лет он ещё даже не начинал собираться, будучи по меркам абсолютов совсем мальчишкой, а для случайных интрижек вполне годились дамы облегчённого поведения из ближайшего окружения.

Потом началась война, и стало не до развлечений. Война протащила избалованного мальчика через такое, что даже абсолют сумел повзрослеть. И он воевал, неожиданно оправдывая возложенные на него надежды и показывая те стороны характера, которых в капризном юноше никто и не предполагал. Но женщины остались в воспоминаниях, и остались с не лучшим мнением, сформированным о них. А изменения, которым боги подвергли людей для поддержания численности населения, окончательно утвердили Ульвара во мнении, что женщины — это лишь красивые и местами приятные в эксплуатации приспособления для вынашивания детей.

Была ещё, правда, Её Императорское Величество; наверное, единственная женщина, с которой сын Тора толком общался за последние двести лет. Но, во-первых, то была Императрица, и от прочих людей её обособлял даже он. А, во-вторых, сложно было воспринимать как женщину ту, кто в три года называла его «дядей Улей», несказанно тем раздражая. Ребёнку было плевать с высокой колокольни на недовольство большого дяди с таким удобным для картавой детской речи именем. Тем более, ребёнок точно знал, что дядя его не обидит, и, более того, может даже покатать на широченных плечах.

В общем, когда Ольга вдруг на ровном с точки зрения мужчины месте впала в истерику, даже забыв на время про собственные страхи, Ульвар здорово растерялся. Раньше женские слёзы для него были инструментом шантажа, и потому презирались. Сейчас же он не мог не заметить искренности и отчаяния этого всплеска, особенно после оброненной фразы «лучше бы меня сразу прикончили». И как-то вдруг обнаружил в той, кого до сих пор классифицировал как «опасный объект», обычную человеческую женщину.

То есть — существо слабое, несамостоятельное, бесполезное в условиях дикой природы чужой планеты, но которое, тем не менее, необходимо было защитить.

В этом мнении он укреплялся всю дальнейшую дорогу. И когда она испуганно жалась к его ногам при виде нападающих хищников, напрочь забыв, что совсем недавно боялась его не меньше, а то и больше. И потом, когда выяснилось, что всю дорогу она шагала в скафандре с неисправной терморегуляцией, а обе стопы оказались стёрты до весьма жалкого состояния. То есть, она оказалась не просто бесполезной, а ещё и неспособной позаботиться о себе даже в мелочах. После чего окончательно перешла в разряд «недееспособный ценный груз».

Ненадолго. Ровно до следующей неожиданности.