XXI век не той эры

— Хорошая попытка. Но — не верю, — довольно жмурясь, как сытый кот, проговорил он, оставляя мою грудь в покое и поднимая на меня взгляд. — Тебе тоже этого хочется. А если ты хочешь поговорить — хорошо, я тебе кое-что объясню. Ты реагируешь на меня так же, как я реагирую на тебя; а страдать и терпеть я не намерен, поэтому лучше смирись заранее. Что касается твоих иллюзий относительно благородства всех прочих, вынужден тебя разочаровать. У нас нынче самка выбирает самца, а самцам в голову не может прийти хотя бы даже намекнуть на что-то. Просто потому, что в противном случае мы бы между собой передрались. Инстинкты сейчас очень жёстко регулируются свыше, и благородство тут рядом не стояло.

— А ты, стало быть, особенный? — сквозь зубы процедила я. Вырываться больше не было ни сил, ни желания. И я уже сама, отрывисто дыша, цеплялась за его плечи, с трудом пытаясь призвать мысли к порядку; пока мужчина говорил, его пальцы убедительно доказывали мне всю безнадёжность собственных возражений.

— Не без этого, — усмехнулся он. Кажется, лекция доставляла ему удовольствие, или забавляло моё поведение. Я же совершенно не понимала, как могу вести себя подобным образом: он откровенно насмехается, а я всё это выслушиваю и… плавлюсь от его ласк. — Но, самое главное, я несколько старше их всех, и у меня мышление ещё довоенного образца, — он с несвойственной лёгкостью рассмеялся и, на мгновение прервавшись, одним движением стянул с меня рубашку. Хорошо хоть не порвал, как грозился!

— Подожди, но… — вновь почти очнулась я. Сколько там лет у них длится война? Двести пятьдесят? Сколько же ему лет?!

Правда, в этот момент, похоже, мужчине надоело разговаривать, и он рывком подался в кресле вперёд, плотнее усаживая меня к себе на колени и целуя.

Глава 9. Терра

Не помню, как поднял я свой звездолёт,

Лечу в настроеньи питейном.

Земля ведь ушла лет на триста вперёд

По гнусной теории Эйнштейна!

Что если и там как на Тау Кита

Ужасно повысилось знанье?

Что если и там почкованье?

В.С. Высоцкий, «В далёком созвездии Тау Кита»

Обычно чем более деятельным является по жизни человек, тем сложнее ему переносить вынужденное бездействие. Ульвар сын Тора был человеком очень деятельным, и ненавидел ожидание во всех его проявлениях.

Однако сейчас он прекрасно понимал, что от него и его мнения не зависит ровным счётом ничего, и что Кичи Зелёное Перо, буквально с того света вернувший чёрного трибуна легиона «Гамаюн», имеет полное право распоряжаться режимом дня своего непростого пациента по собственному усмотрению. Но всё равно, стоило оклематься достаточно для получения возможность к самостоятельному передвижению, он пополз — иначе это перемещение назвать было сложно — извиняться.

Правда, никакой лирической и романтической подоплёки у этого поступка не было. Её Величество была совершенно права: невыполненная клятва действительно жгла и без того здорово пострадавший мозг полубога. Может, он потому и выжил, что обещал вернуться?

Правда, о последнем обстоятельстве Ульвар не задумывался. Он вообще не имел привычки рассуждать на глупые темы из разряда «а что было бы, если бы…». Как и история, он не терпел сослагательного наклонения.

Зато он задумался о многих других вещах. Отчасти, просто потому, что заняться было больше нечем. В эти моменты Ульвар, хоть и не отдавал себе в том отчёта, очень хорошо понимал состояние несчастной гостьи из прошлого, смертельно уставшей от скуки, но не имевшей возможности её развеять.

Об Ольге он, кстати, тоже думал. Правда, вряд ли содержание и, главное, результат этих дум обрадовали бы их героиню. Отношение сына Тора к девушке можно было ёмко выразить одним словом: «Хочу!». Причём «хотение» это было не столько сродни жажде мужчины обладать понравившейся женщиной, сколько отчаянному желанию ребёнка, увидевшего в магазине игрушку, о которой он давно мечтал. Хочу, и всё. И плевать на то, что у мамы нет денег на такой подарок, и вообще игрушками забита вся комната. Повзрослеть-то сын Тора повзрослел, но, как показала практика, не до конца. И тот факт, что у «игрушки» имелось своё мнение, свои желания и даже, наверное, какие-то планы на будущее, его трогали мало. А, вернее, не трогали совсем. Более того, мысль поинтересоваться мнением Ольги на сей счёт в его голову даже не заглянула.

С другой стороны, она ведь хотела жить. Кто знает, может быть, и согласилась бы добровольно? В любом случае, всё это — пресловутое сослагательное наклонение.