XY?

Фантомные улыбки эти

и эти дурочки в пальто.

Хороших нет, они как йети,

их знают, а увидел кто?

Мне жаль себя за то, что друга

я, как и девушку, не встретил.

Нет, есть друзья и есть услуга.

Равно поставим между этим.

А настоящего? Мне стыдно,

за то, что говорю я так.

Я колокол и друг мне рында.

А так я колокол-дурак.

Я социально независим

и одновременно влеком.

Хочу, что было много писем,

но не нуждаюсь я ни в ком.

Зачем я продолжаю верить,

ведь очерню, буквально, все.

Я прототип решений Берии,

но социальный. Мой висок

болит от думы тягомотной,

от музыки, от денег. FUCK!

Плевать совсем какой я модный.

Плевать! Дурак (как Керуак).

Плевать хотел с Шанхайской башни

на этот бедный текстик.

Будь он живой, тогда калаш мне,

все пули-точки, это месть и

насмешка над самим собой.

И ПГТ мой не люблю,

как, в принципе, другой любой.

И не люблю петлю.

И сильно, дразнит много "я",

особенно с заглавной буквы.

И та, что ходит легкая,

и пахнет словно клюквою.

Я не люблю природу ЗОЖ,

я буду пить, курить, смеяться.

Ведь это честно, спорт есть ложь,

хоть на обложке в глянце.

А честность, это суета,

не я заметил – СМИ.

Нельзя ругаться – хуета!

Английский чушь like me.

Мне говорили: "just keep silent".

Как делал много лет.

Нахуй "stone island",

я за нейтралитет.

Покемоны, Америка, заговор,

верю все это связано как-то.

Поколение Y от старого

забрало только гранж-плакаты.

Надоело уж все. Эта облачность

это следствие vape-сигарет.

Хоть скажи, я колючий, елочный.

Так и что мне? Плясать балет?

Я не закончил разбираться.

Иду вдоль борозды.

А тучи стали раздвигаться,

но нет там не звезды.

Чушь какая-то. Я тоже могу написать такую же херню.

Пройдя чуть дальше, я увидел на стене надпись:

Some keep silent

They keep island

В этих двух строчках я узнал Распутина. «Прощание с Матерой». Никогда не любил.

Но даже эти две строчки лучше, чем стих на потолке.

Куртка Бейна

Впереди на деревянной вешалке висела куртка с мехом.

Я сразу подумал, что ее необходимо надеть.

Висел на ней ярлычок с надписью: «Kurtcobaina».

Она была мне впору.

Я пошел дальше и вдруг почувствовал холод. Справа висел термометр, который показывал 0.

Я застегнулся.

Infiafy

Я все так же шел на свет. Он не ближе, не дальше.

– Эй, – произнес из ниоткуда демонический голос, и это «эй» еще три раза ударилось о стены.

– Что?

– Что ты делаешь здесь?

– Иду.

– Зачем?

– Обязательно идти за чем-то?

– Совсем нет.

– Я скорее иду «на».

– Прям туда?

– Да, на свет.

– А-а. Я подумал про другое «на».

– Ты кто?

– Инфайфи.

– Красивое имя… инфернальное. Ты дух?

– Скорее демон. Просто у меня есть материальная оболочка. Да и вообще, чтоб тебе было понятно.

– И что ты делаешь?

– Управляю.

– Чем?

– Всем. В моей власти двенадцать стихий.

– А-а, огонь, вода, земля, воздух…

– Культура, масс-медиа, интернет, реклама, мода, вера…

– Понял. А что я тут делаю?

– Это твое чистилище. Чтоб тебе понятно было.

– Я его себе другим представлял.

– Как у Данте?

– Да. Чудовища, котлы, черти.

– Меняется догробный мир, меняется и загробный.

– А свет?

– Ты хочешь туда?

– Да, надоело идти.

– У тебя итак последний «круг» скоро придешь. Чувствуешь холод?

– Да, как у Данте в аду.

– Только этот круг теперь в чистилище. Его перенесли.

– А где Люцифер?

– Его не было. Был я.

– Почему такое имя у тебя?

– Это общее имя. Это сопряжение кругов Эллера. Внутри сопряжения, то есть самая темная часть, Инфайфи.

– А для русских как?

– Шташан.

– Почему так?

– Как на клавиатуре. Мое имя вводить получится Шташан.

– Хм… ашан. Как магазин.

– Иди-иди.

– Инфайфи?

Не отзывается.

– Шташан?

Тоже ничего.

Могу сказать то, что все мое ответы, вопросы были только у меня в голове, отвечал же на них Инфайфи вслух. Полутелепатия.

Я не заметил, как моргнул.

И в этот момент, свет перегородил силуэт.

Черная туша с крыльями, по краям тела свет освещал чешую. Голова была похожа на бычью. Минотавр в чешуе с крыльями. Примерно так.

– Ты почти пришел, – сказал силуэт, наверно это Инфайфи.

Минус

Свет стал намного ближе!

Но холод был очень сильным. Наверно, минус двадцать.

Везде снег, лег.

Вот откуда блики были!

Пройдя еще сто метров я увидел… холодильник.

Он был открыт и из него валил снег и свет.

Я уже бежал.

Сейчас холодно и светло.

Ноги все мокрые.

Снег не хрустит.

На потолке снова стих:

Я иду пешком по дворам и полянам.

Где-то четверть пути находился пьяным.

То и дело по дороге валяются окурки,

пустые бутылки, обертки Колы и придурки.

Я иду пешком, по асфальту мимо лесов,

мимо поселков, чьи двери заперты на засов.

Пара одинаковых столбов параллельно

стоят, освещают верх и свое подземелье.

Я иду пешком, по пустынному тротуару.

Как вокруг все поклонились силе и нуару?

Сотни бесценных, то есть бесплатных, машин,

за которыми сидят Иван и мудрый Рашид.

Я иду пешком, тени города наспех обгоняя,

я не знаю, чем слово отличается от куная.

Миллион универмагов на квадрат магазинов,

плюс ларьки, киоски, вокзалы вблизи, но…

Я иду пешком, по железной куче деревьев.

Климат меняется, меняется суть, не меряя.

Справа от меня тает солнце, слева клевер.

Я иду пешком почти с юга куда-то на Север.

Немного напомнил мою жизнь и ситуацию.

Последние строчки закончились у холодильника.