You love me anyway (SORORATE) (СИ)

Алфи завладел этой подвеской несколько дней назад, когда его люди приволокли всякую всячину после грабежа со взломом. Соломонс напряжённо и тщательно изучал каждую добытую ценность под увеличительным стеклом и когда увидел подвеску с буквой «S», то, на своё удивление, он вспомнил о Саре. Завернув её в бумажный свёрток, он решил, что это украшение подойдёт ей.

Алфи, само собой, никогда не испытывал мук совести, когда брал чужое, не коим образом не принадлежащее ему.

Он знал, сколько стоит эта безделушка и для него это было мелочью. Алфи преподнес это так, чтобы Сара ощутила его этаким щедрым ухажером, преподносящим ей такие ценные подарки и не требуя ничего взамен.

В следующий же миг он притянул Сару к себе напористо, заставив её немного испугаться от настойчивости. Алфи же, пару раз коснувшись её носа своим, обрисовав две-три линии, понял, подходит ли ему её запах кожи, а ей — его, и уже после поцеловал в губы. Сначала это было нежно, очень ласково. Его губы были мягкими, слегка горьковатыми после кофе и терпко пахли чем-то сладковатым. Они действовали так умело, что Сара почувствовала собственную несостоятельность в первую же секунду. Её нервозность отдавалась редким подрагиванием тела и стуком зубов, но Алфи это не сильно тревожило. Когда же он попробовал коснуться её языка своим, то Сара ощутила скользкость, прошедшую по зубам. Его язык шастал у неё во рту в ожидании того, что додумается она, черт возьми или нет, разомкнуть зубы и Сара отпрянула. Чувство лёгкой антипатии к данному действию побеспокоило, но она списала это лишь на непривычку. Ещё бы! Они были знакомы всего неделю и Сара позволила Алфи поцеловать её с языком или, выражаясь его манерой, «в засос». Сара тлела от стыда, опустив голову, как нашкодивший щенок.

Алфи облизнулся и, судя по той паузе, которую он выдержал, понимал, что это было её первым опытом.

— В первый раз всегда так — неуклюже и рвано, так? — сдержанно спросил её Алфи, осторожно заглядывая в глаза. — У нас, таки, ещё будет время, чтобы научиться. С каждым разом будет получаться всё лучше и лучше, да? Лучше и лучше… — вторил он тише и, произнося это, он снова был рядом с той же настойчивостью и касался губами её уха, пытаясь внушить ей, что всё происходящее естественно.

Сара откликнулась на его ласку. В его объятиях ей было хорошо — в них она чувствовала себя в безопасности, а вне — отрешенно и неуверенно. Именно такое чувство вселял в неё Алфи Соломонс, как и многим другим женщинам. Стоя в его объятиях, отвечая на ещё одну попытку «идеального» поцелуя, Сара боялась только самого Алфи и его непредсказуемости.

Он смотрел ей в лицо. Смотрел и не думал, что собирается делать дальше, лишь придирчиво рассматривал её личико. Оно было обычное, слишком простое для такого, как он. Алфи смотрел на неё и не представлял, красивые ли у него от Сары могут получиться дети. Обычно мужчины задумываются об этом, когда видят симпатичную девушку, планы на которую могут иметь множество пунктов, длинною в жизнь.

В тот миг Саре и в голову не приходило, что она еще ребенок. Ей было всего шестнадцать. Думал ли об этом Алфи? Скорее всего, да. Он был таким человеком, который никогда не упустит деталей, важных ему деталей. Ему нравилось её созревшее тело и мозг, который был готов, как он выражался, думать за двоих. Таким образом, Алфи был уверен, что Сара могла брать и нести ответственность за всё остальное. Так было положено. Он, например, в её возрасте работал в две смены. А она робела от каких-то поглаживаний. Что за поколение?

Но всё же происходящее Саре нравилось, и она могла винить за это только себя. Она сама хотела, чтобы так случилось, чтобы Алфи поцеловал её. И она это получила.

«Никто меня влюбляться него не просил.»

Для своего возраста и статуса Алфи вёл себя почти сентиментально. Он же первым напомнил Саре о том, что уже почти восемь и им пора ехать, иначе её родители будут крепко волноваться. Он вызвался проводить и они отправились по известному адресу.

Возле дома, перед тем как расстаться, Алфи поцеловал Сару в лоб, в качестве демонстрации на случай чьих-то глаз и улыбнулся: — Беги, Сара, — всего-навсего, но эта скупая ласка неосознанно привязала её к нему на всю жизнь.

Сара вернулась из лабиринта памяти и уселась за стол, чтобы перечитать любовные записки от Соломонса. Она впилась в его косой почерк, когда услышала, что открылась парадная дверь. Как всегда, она обрадовалась своим мальчикам, поднимая глаза и врезаясь в снимок мужа. Лука улыбался ей с противоположной стены и Сара почувствовала себя тяжело. Комната и фотография мужа растаяли, а на их месте появилось лицо Луки в гробу. Сара снова почувствовала твёрдость его черепа и жёсткость его некогда мягких и густых волос под ладонью, а на губах ледяное касание белых губ и запах формалина.

Близнецы поднялись на второй этаж и, как вихрь, ворвались в её комнату.

— Привет, ребята. Как у вас дела? — Сара проморгалась, смахивая с век слезы.

Она задавала им один и тот же вопрос каждый день, начиная с раннего детства, и они всегда отвечали одинаково: