You love me anyway (SORORATE) (СИ)

Триста несчастных бочек покинули страну почти моментально, как Лука и обещал. Вырученные деньги Алфи покрутил в руках и, почувствовав на них соль слёз и аромат духов Сары, швырнул в ящик, так и не надумав передать в благотворительный фонд. Он мог предположить, что отдать эти деньги Саре будет разумнее. Во всяком случае, она пострадала по его вине. Эти жалкие три тысячи могут сделать её жизнь ярче, хотя кому он врал? Выросшая в семье гангстера и букмекера, почти не знающая цену деньгам, Сара не нуждалась в подачках, имеющая смелость швырнуть эти бумажки Алфи в лицо. И снова Соломонс почувствовал всю никчемность и дешевизну той сделки.

Вернувшись к привычному строю, Алфи потихоньку стал приходить в себя. Вопреки всем внутренним запретам, он не переставал наведываться в университет к Саре, чтобы взглянуть на неё хоть издали. Она выглядела неплохо, но все его помощники твердили, что девчонка очень разбита и даже малость изменилась внешне, а ещё подвергается нападкам со стороны мистера Линтона. Несколько раз люди Алфи устраивали беседы учителю математики, чтобы тот оставил девушку в покое, когда Альфред узнавал что Саре занижают оценки или несправедливо наказывают.

Соломонс находился на грани. А когда услышал от Шелби, что его кузен Дэниел ведет переговоры с итальянцами, Алфи был почти убит. Он считал, что двоюродный братец окончательно и намеренно разваливает их и без того не простые отношения.

Сегодня Алфи возвращаться к делам не хотелось, а вдохнуть воздух хорошего клуба ему было жизненно необходимо. На свой риск он зашёл в цыганский игорный клуб «Дубль» и, собственно, удивительнейшим образом разговорился с Томом Шелби, подошедшим к Алфи в знак уважения.

Старые обиды были забыты и залиты белым пойлом. Сейчас Том был уже не таким наглым выскочкой, каким он казался Алфи, когда бесчинствовал со своим психически нездоровым братцем Артуром. Алфи стал расспрашивать о том, как обстоят дела в Бирмингемской заднице, а Томас добросовестно отвечал на все вопросы, но не без ухмылки на лице, конечно. Их дружба складывалась как-то постепенно, после волны ненависти и предательства. Очевидный набор взаимных чувств.

Томас считал Алфи хорошим козырем в Лондоне, к тому же, именно он подтолкнул Тома к идее открытия собственного игорного заведения. Алфи не только давал много дельных советов, но и часто знакомил Шелби с нужными людьми, организовывал встречи с крупными бизнесменами, которые готовы были платить им за защиту.

Алфи всегда был предельно собран и спокоен, сдержан и разумен. Он мог считаться воплощением того, каким должен быть хороший гангстер.

Алфи был большим и массивным, и если в его руках оказывался пистолет — он становился смертельно опасным. Его ловкость и точность представляли страшную угрозу. Алфи никогда не был щегольщиком, но выглядел чинно и при этом был хорошим хозяином своего бутлегерского дела, знающим цену деньгам.

В данный момент Алфи смотрел на правильные черты лица сидящего перед ним Томаса — бирмингемского засранца, дела с которым он привык вести через раз. Одному Всевышнему было известно, что играет в заднице Тома, когда он кидается из одной крайности в другую, наживая себе всё больше и больше врагов. Алфи изучал копну тёмных прямых волос и большие, широко расставленные небесно-голубые глаза.

«Ох уж этот ебучий Шелби!

Скромник, блять, изнеженный…» — размышлял Соломонс.

Шелби проживал в Бирмингеме, в большой зловонной яме, как считал Алфи, и делил свою жизнь с разными женщинами, которые имели смелость вить из него прочные канаты.

Томаса это не очень устраивало, ему не нравилось появляться на людях в одиночку и, что хуже, с не любимыми женщинами. Впрочем, в их гангстерском деле лучше не иметь связи более крепкие, чем одна ночь и одна постель. Но, кому не хотелось постоянного женского тепла и стабильности от свернутого комочка под пуховым одеялом, сопящим при свете ночника в ожидании?

Томас сегодня был в замешательстве: он не знал, сказать или нет Алфи то, что он слышал о его кузене и «подруге»? Ведь если информация окажется ложью, Соломонс вряд ли его отблагодарит, а вот пробьёт кость и мозг — это вероятно.

Как Шелби показалось, Алфи был этим вечером в хорошем расположении духа, без конца шутил и ухмылялся, подстегивая его цыганскую принадлежность, и Том решил рискнуть. Дело было еще и в том, что этот сукин сын Соломонс находился в зоне поражения ирландской певички Обри Уайтхед, с которой он был знаком ещё со школьной скамьи.

В юности они частенько пересекались в стенах школы, когда обучались в параллельных классах, хоть и не дружили. Выросшая в семье мигрантов в Холборне, Обри была ровесницей Алфи. Встретив его после войны, Обри заплакала от радости и тут же обняла его. Многие её друзья так и не вернулись. Она была в числе тех, кто дожидалась его возвращения, вторая после Сары.

И узнав об этом от соседей, помчалась в тот же паб, где Соломонс пытался расслабиться и абстрагироваться от ужасов войны, на миг задумавшись о Саре. Что ж, его удивлению не было передела — какая девчонка вымахала, кто бы мог подумать?