You love me anyway (SORORATE) (СИ)

— Снова пропустил субботние и воскресные смотрины. — вздыхала она, — Дочь Захарии Левинсона справляется о тебе, бездушном чурбане, уже третий месяц! Смилостивился бы над девушкой, да уважил, чем по тавернам грязь собирать и по балеринам бегать!

Алфи, убрав с плеча невидимую пыль, тихо хохотнул в бороду.

— Ни черта ведь ни ты, ни твои партнёры не смыслите в балете! Вот рты разинули, глазами хлопаете, и выбираете себе подстилок в золотой обёртке, да покраше!

Алфи клацнул крышечкой часов.

— В том-то и смысл, что балерины, это и есть дорогая альтернатива тавернам и кабакам, к которым я никогда не питал особой страсти.

Тава обошла сына и слабо прихлопнула его по плечу.

— Огуляй хоть одну евреечку, будь ты мужчиной! А то разговоров по Камдену ходит, что уши в трубочку…

Алфи вскочил с места.

— Давай не будем, прошу тебя! — парировал он. — Мы обсуждали это сотни раз, обсудим в сто первый?! А в выходные я был действительно занят тем, что мне по душе и прошу прощения, что не явился на мероприятие!

Тава обиженно стянула с плеч подарок и Алфи подошёл к матери, почувствовав что погорячился почти сразу же.

— Мне жаль, но я не могу стать тем, кем не вижу себя. Я не чувствую с годами приближения отцовского инстинкта, а быть таким как мой папаша… Лучше отчекрыжить хер себе по самые… — последнее слово он проглотил, не посмев сказать его при матери.

Тава ухмыльнулась: — Твой отец был подонком. А инстинкт продолжения рода, работает в тебе как часовой механизм!

Алфи посмеялся, пусть и чуть злее, чем обычно, потому что мать была права. Тава тоже не сдержалась и слабо улыбнулась, прихлопывая сына по плечу.

— Скажу Сесиль, чтобы разогрела тебе ужин. Может хоть за кошерной пищей, да образумишься, обормот ты мой!

Алфи улыбнулся матери и побрел за ней и её причитаниями о том, что она бедная и несчастная жила с выводком детей, как цеплят, в бедности и сырости, а сейчас, когда в её жилище нет тараканов, клопов и сквозного ветра, а царит роскошь и уют, её несчастный сын не может порадовать свою старушку внучатами. Для этого ведь есть все условия, расти себе детей — не хочу!

Алфи лишь поддакивал, мол, какой же он негодник.

Их перерекания прервал стук в дверь, судя по лёгкости, принадлежащий женской руке. Тава и Алфи переглянулись.

— Ты кого-то ждёшь?.. — спросил Алфи, прищурившись, заводя руку, нащупывая оружие под тканью жакета, томящееся в кобуре.

Тава пожала плечами: — Кого только бесы не носят в половине десятого!

Она пихнула сына в грудь и обыденно прошла к двери, пока в руке Алфи параноидально грелся металл оружия.

Тава открыла входную дверь, широко улыбаясь — это была Иса Сабини, натянувшая маску обыденности. По лицу её Тава поняла: что-то случилось.

Алфи шумно выдохнул.

— Ты чего это без времени? — беспокойно спросила Тава, приглашая женщину войти.

— Лука и Оттавио явились пьяными, играют в покер, галдят, что-то обмывают. — Иса была линейно удручена всем этим, — У Сары завтра экзамен, а они ей покоя не дают. Я могу оставить её у вас?

Тава выслушала и согласилась без раздумий: — Конечно, можешь, дорогая. А как же Дора?

— Сара, иди сюда. — Иса окликнула дочь и затащила её в дом, плотно закрыв за ними дверь, так как на улице завывал сильный ветер.

— Никаких ей поблажек. — заявила Иса, стряхивая капли дождя со шляпки, наконец, встречаясь глазами со стоящим в прихожей Алфи, коротко улыбаясь ему.

— Добрый вечер, Алфи.

Он раздул ноздри: — Шал-о-м, миссис Сабини. Что, семейная стезя, падлюга? — насмешка над её статусом жены Дарби была почти слышна.

Иса, проигнорировала всё, что приготовил Алфи для неё и собственного эго, потому что она никогда не видела в нём больше, чем красивой мордашки и любвеобильности до дам, и продолжила.

— Спуталась с бесом, пусть теперь сидит с ним до утра в столовой и слушает его пьяный бред! — закончила она мысль.

Тава сочувствующе вздохнула и стала бурчать, понося Оттавио и Луку.

— А маленький Фрэнки как же? — покачала головой Тава.

Иса отмахнулась, мол, о нём и волноваться нечего.

— Он сын своего отца и только и делает, что вьется возле Дарби. У них взаимное обожание. Вот и дари после такого мужьям дочерей. — грустно усмехнулась она.

Сара, бросив скромное «здравствуйте», сдерживая улыбку, чувствуя притяжение Алфи, мырнула в проходную. Она и не ожидала увидеть его в доме матери этой ночью. Вот так совпали.

— Шал-о-ом! — протянул он ненароком, вытягивая руки к девушке, опуская на её плечи свои грузные ладони, начиная представление.

— Сар-ра, шал-о-м, — хрипло проговорил он её имя на еврейский мотив, словно видел впервые за несколько лет, — Проходи.

Альфред с титаническим спокойствием, скрывая ухмылку в уголках губ, наиграно дивился тому, как вымахала Сара, помогая ей снять плащик, закидывая на предплечье её сумку с учебниками.

— Останешься? — спросила Тава у Исы, — Погреешься у огня?