You raped my heart (СИ)

— Ни слова, никому, — говорит он, а потом уходит. Кристина тупо смотрит на закрывшуюся за ним дверь. Что сейчас было? Что? Она не понимает. У нее дрожат руки, щеки мокрые, а тело болит. Она закрывает глаза и со стоном ложится на мат.

Приходит в себя Кристина на чем-то мягком и теплом. Открывает глаза и снова встречается со знакомым белым потолком и сеткой тонких трещин на нем. Она в лазарете, все на той же больничной койке. Девушка пытается пошевелиться, но ее останавливают чьи-то ласковые руки.

— Лежи, не двигайся, — этот голос принадлежит Трис. Кристина начинает вспоминать, что, кажется, отключилась в тренировочном зале. — Это сделал Эрик. Я знаю. — Произносит подруга, а тон у нее мрачный, даже тяжелый.

— Я нарвалась, — шепчет Кристина. Зная, что оправдывать его нельзя, зная, что она действительно отчасти виновата сама.

— Нет, Кристина. — Вдруг резко заявляет Трис. — Он избил тебя. И больше он этого не сделает. — В голосе подруги звучат стальные нотки, и Кристина напрягается.

— Что это значит, Трис?

Подруга потупляется, опускает взгляд, молчит.

— Трис? — Кристина повышает тон голоса.

— Четыре, Уилл и Эдвард разберутся с Эриком, — за спиной подруги вырастает хмурый Юрай. — Я бы пошел с ними, но решил, что лучше все же остаться с тобой. — У кого-то взыграло благоразумие, ибо четверо на одного — это было бы слишком. Вот что читает в его взгляде Кристина. А у самой все холодеет внутри.

Четыре, Уилл и Эдвард против одного Эрика.

Они же убьют его.

Это необходимо остановить.

========== Глава 7 ==========

Не стоило так бить девчонку. Он переборщил. Эрик понимает это, но уже ничего не может изменить. У него сорвало тормоза, кровавая пелена ненависти встала перед глазами. Он себя не контролировал. Твою ж мать. У него будут проблемы. Это ясно как день деньской.

Мужчина чертыхается и проводит ладонью по лицу, давит на переносицу, на мгновение закрывая глаза. Думает. Анализирует. Черт побери, ситуацию не исправить. И вправленная кость руки не сыграет никакой роли. Он перегнул палку.

— Блять! — Эрик со всей дури впечатывает кулак в стену. Длинный коридор оглашается звуком его низкого голоса. Мужчина злится на самого себя. Злится до такой степени, что сам себе готов свернуть шею. Он дал волю эмоциям. И вот итог. Проблемы, мать вашу.

Просто девчонка видела. Видела. И это перекрывает все. Она не должна была видеть. Только не это. Не часть его чертового прошлого, не Амелию. Никто не знает этого кроме него и Макса. Никто. И никто не должен был знать. Девка шагнула на запретную территорию и поплатилась. Когда Эрик думает о том, чего коснулась Кристина, то черная патока невидимой злости обдает его изнутри. Нет, все верно. Девчонка виновата. Девчонка поплатилась. Неписанный закон этого мира: каждый получает по своим заслугам.

Эрику совсем не жаль ее. Поломанную, разбитую, с красными глазами и опухшим лицом от слез. Ей было больно. Он знает. Вся ее хрупкая и надломленная фигура кричала об этом. Линия ее поникших плеч и судорожные всхлипы. Но это расплата за знание. И Эрик уверен в том, что Кристина ничего и никому не скажет.

Но ее слова до сих пор стоят у него в ушах.

За что он ненавидит девчонку? Хороший вопрос. За нее саму. Так пойдет? За ее слабость. Она ведь слаба. Пытается, старается, но ничего не выходит. Ее переломы — ее благодать, возможность отказаться от жизни, что ей не по зубам. Но Кристина же дура. Она пытается сотворить невозможное, и у нее ничего не выйдет. Мужчина уверен в этом. Он убеждается в этом все больше и больше, когда смотрит на ее старания на тренировках. У тебя не выйдет, девочка. Даже не пытайся.

Эрик трясет головой, отгоняя все мысли. Больно много чести думать об этой поломанной кукле. Он не жалеет. Ее синяки, ее боль, ее слезы совсем не трогают его. Да, именно так. И мужчина настойчиво игнорирует странное чувство, спирающее его грудную клетку. Как будто ему неудобно.

Когда он берется за ручку двери в собственную комнату, в коридоре раздаются шаги. Эрик замирает, оборачивается и видит, как к нему приближаются три фигуры. Издалека трудно различить, кто это. Шаг размашистый, походка уверенная. Мужчины. И идут прямо к нему. Это становится интересно. Эрик хмыкает и облокачивается плечом о стену, ждет, смотрит исподлобья, готовый ко всему. Хищник. Редкий и опасный зверь. Ему нипочем любая клетка, ему не ведом страх.

— Мать твою, какого хрена ты здесь забыл? — Слова слетают с губ против воли. Когда Эрик видит Четыре, то его челюсти непроизвольно сжимаются, скрипят, зубы трутся друг о друга. Между ним и Итоном лишь одно чувство — всепожирающая ненависть. И ничего иного. Рассудок так часто уходил, отступал, позволяя эмоциям брать верх. Потому что это был гребаный любимчик всех, гребаный Четыре.