You're All I Want (СИ)

Каждую ночь мне снились кошмары с красочным продолжением того самого вечера. Я просыпался на рассвете и уже не мог сомкнуть глаз. Я понимал, что причина в том, что я подсознательно боюсь повторения этой истории, и в следующий раз у меня не получиться избежать желаний Марка, потому что Томас, который меня спас, оказался рядом совершенно случайно и вряд ли это случится снова. Всю неделю я не пересекался в школе ни с Марком, ни с Германом, и они даже не пытались поговорить со мной или прижать в одном из темных переулков нашего района, где моих криков точно никто не услышит. Не могли же они оставить все вот так? Поэтому я со страхом ждал того дня, когда они решат продолжить наш незаконченный благодаря Томасу разговор.

Почему же ты мне помог?

Это так нелогично и странно, что я уже перестал вообще что-либо понимать. Сначала он ненавидит меня, лжет мне об изменах Рихарда, изо всех сил старается разорвать наши отношения, а теперь, когда он мог насладиться своей местью и посмотреть на то, как меня избивают и насилуют, он сам прекратил это.

Будь я на его месте, вряд ли бы так поступил. Хотя бы из чувства мести.

Тем не менее, проблем в жизни становилось намного меньше даже несмотря на то, что их решение достигалось ложью и обманом. И это было даже не решение, а временное затишье перед бурей, но я ясно осознавал, что сейчас я не могу потакать своим амбициям и рассказать все матери, потому что так сделаю хуже и Рихарду и себе. А вот рассказать своему другу о том, что произошло между мной и его знакомыми рано или поздно придется, но точно не сейчас. Все слишком хорошо, чтобы кто-то из нас снова все разрушил.

Мать же вела себя предельно спокойно, больше не заикалась о переезде и тема моей личной жизни тоже не была затронута ни разу за всю неделю, чему я был несказанно рад. Если мне придется лгать ради наших отношений - я буду лгать. И вообще, с какой это стати она решила, что может мне помешать делать то, что я хочу? Я сгорал от желания все рассказать ей, выплюнуть ей эти слова в лицо и со злорадством подметить, что у нее ничего не получилось и никогда не получится.

Она просто не знает Рихарда, не знает какой он удивительный и особенный человек, и понятия не имеет о том, сколько мы вместе пережили и насколько сильны к нему мои чувства. Сейчас я в этом уже не сомневался и не скрывал этого, в отличие от Рихарда, который по-прежнему участвовал в борьбе против самого себя, но, я думаю, прекрасно понимал, что я могу сделать для него все, что угодно.

Я просто хотел, чтобы он знал о том, что я чувствую, но сказать ему то, о чем я оповестил пару недель назад свою мать казалось мне дикостью, которая все усложнит. Поэтому я старался выражать это в осторожных прикосновениях и неизбежных взглядах. Не знаю почему, но я дико жалел о том, что остановил его в тот день, когда мы могли «натворить глупостей». Каждый раз, когда он смотрел на меня, я вспоминал тот вечер и мысленно возвращался в его объятия, вспоминал, как спешно развязывал его галстук и расстегивал пуговицы на его рубашке, а затем почему-то сам заставил Рихарда остановиться. Чем больше мы проводили времени вместе, чем больше я смотрел на него и держал его за руку, тем сильнее я чувствовал необъятное доверие и взаимопонимание между нами. Но я не знал, ощущает ли он мое доверие? Может, я вообще обидел Рихарда тем, что остановил его в тот момент, когда я мог ему это доказать? Я сам этого хотел. Я хотел быть ближе к нему настолько, насколько это вообще возможно. Это единственный способ выразить мое безграничное доверие и, быть может… любовь? Может, это и называют любовью?

То, чего хотел я даже нельзя было назвать сексом, потому что в моем представлении это какое-то механическое действие, простое средство для удовлетворения желания, которое не сопровождается какими-то чувствами, кроме следования своим инстинктам. Нет, не для этого нам была дана способность чувствовать, не для этого нам был дан разум, чтобы мы вели себя как животные. Наверное, я все-таки невероятно наивен и мечтателен, но я хотел, чтобы это было иначе.

«Хочешь — этим. Хочешь — чем-нибудь другим.»

Спустя столько времени и моих бесконечных мыслей по этому поводу, причины моего поступка стали мне прекрасно понятны: я боялся. Больше всего на свете: что не устрою его в этом плане, что все испорчу, и вообще у нас ничего не получится, да и к тому же я по-прежнему стеснялся его несмотря на все, что между нами было. У Рихарда было много девушек, и я уверен, столько же парней. Учитывая то, сколько мы учились вместе, я видел всех его пассий, слышал о его похождениях, которые бурно обсуждала вся школа, и, конечно же, он был в этом деле искушеннее и опытнее. Господи, у меня был секс два раза за всю жизнь, да и то я его даже не хотел и никогда ничего не испытывал к этим девушкам, кроме банального желания, которое мне диктовала природа.