You're All I Want (СИ)

За окном начинало темнеть, людей на улице становилось все меньше, даже природа понемногу засыпала, а мои мысли наоборот начинали крутиться в голове со скоростью света. От волнения за Рихарда, завтрашний день, за нас, я забыл обо всем и сейчас лишь лихорадочно дергал скатерть на столе у Тилля дома.

После репетиции я благополучно затащил его в какой-то темный угол и поведал другу о ситуации. Стараясь не попадаться на глаза Рихарду, мы почти бежали в сторону дома Линдеманна, чтобы это обсудить. Тилль буквально тащил меня за плечо к себе домой для того, чтобы, видимо, почитать мне нотации. Даже не знаю, зачем я рассказал ему об этом, просто мне было необходимо с кем-то поделиться. Он ничего не произнес в ответ на мои слова, даже к его дому мы шли молча всю дорогу.

— Тилль, я должен это сделать, — размеренно произнес я, опуская на стол практически пустую чашку с небольшим количеством чая на дне. Тилль все молчал, глядя на меня исподлобья. Ну давай же, блять, скажи мне хоть что-нибудь, скажи мне про то, что я не прав, да про что угодно, только не молчи. Друг еще раз шумно втянул воздух носом, видимо, стараясь перевести дух, и не накричать на меня из-за одолевающих разум эмоций.

— Что ты должен сделать? — наконец спросил он меня серьезно, — Потакать, мать твою, насильнику? Пауль, я не понимаю, ты же вроде умный парень.

— Жизнь Рихарда будет разрушена, если я этого не сделаю, — тихо произнес я в ответ, уже потом осознавая всю глупость сказанных мною слов. Умом я все понимал, но сердце говорило мне совсем другое, и одна часть меня хотела уебать второй, которая была крайне неразумной в этой ситуации. Но несмотря на все это, я все равно предался второй части своей сущности, твердившей мне о том, что завтра я должен пойти к Марку, сделать все как надо, и ни за что не позволить Рихарду узнать об этом. Я был уверен, что Тилль не расскажет об этой ситуации ни одной живой душе. Обычно он молчит и не выдает чужих тайн.

— Не сделаешь чего? Ты позволишь ему трахнуть тебя? — завопил Тилль, ударяя кулаком по столу и срываясь на крик. Я скривился от этих слов и на долю секунды даже зажмурился от его резких движений, — Серьезно?

— Серьезно, — ответил я снова, подпирая голову кулаком. В голову лезли всякие ужасные картинки, где мы с Марком, где он издевается надо мной и заставляет делать такие вещи, от которых тошнит даже сейчас.

— Нет, жизнь Рихарда будет разрушена, если ты сделаешь это, — Линдеманн наконец успокоился и разочарованно покачал головой в ответ на мои слова, — Пойми, это не самопожертвование, это конец. Так нельзя делать.

— Я не вижу другого выхода, — честно признался я, — Я хочу, чтобы он поступил в университет, чтобы он достиг того, чего хочет, а теперь…

— Это его ошибки, Пауль, — сурово прервал меня Тилль, — Давай будем честны друг с другом: это его ошибки прошлого, и не тебе их исправлять.

— Но…

— Все-таки любовь ослепляет людей, — подытожил он, отводя взгляд куда-то в сторону. Может и ослепляет, но я готов сделать все, что угодно.

***

«Знаешь, а ты ведь здорово подпортил Рихарду нервы своим поведением. Бедный парень даже принимал наркотики, запойно пил одно время и вообще плевать хотел на учебу в начале года.»

Неужели все это из-за меня? Неужели ты правда пустился во все тяжкие из-за того, что влюбился в меня? Я еле сдержался, чтобы не засмеяться в голос. Рихард влюбился.

В меня.

— Пауль, с тобой все хорошо? — тихо поинтересовался Рихард на уроке обществознания. Я натянуто улыбнулся и сразу же кивнул, стараясь не вести себя слишком странно и не предаваться мыслям о сегодняшнем вечере, но Рихарда мне еще никогда не удавалось провести. Мне было так стыдно перед ним. Стыдно буквально за все, за каждую мелочь, и я даже не знал, как мне перестать чувствовать это. Сейчас он сидел со мной рядом, наверняка волновался и вполне возможно даже не находил себе места из-за моего странного поведения. Может, даже винил себя, а я не мог ничего ему рассказать. Я не спал всю ночь, а утром мне вообще хотелось убиться, думая о том, какой же я трус.

Рихард сделал глубокий вдох и такой же размеренный выдох, и, взглянув на фрау Альте, разбирающуюся со Шнайдером у доски, осторожно опустил свою руку под парту, легко касаясь своими пальцами моих.

— Ты плохо себя чувствуешь? — Круспе все еще совершал смелые попытки понять, что же со мной такое, но я не сдавался и даже не собирался ничего ему говорить.

— Очень плохо, — честно признался я, горько улыбаясь, и, кажется, поставил этой фразой в тупик самого Рихарда.

— Тогда… — начал он, задумавшись, — Может, пойдешь домой?

— До конца уроков осталось совсем немного, Рих, — мягко произнес я, наклоняясь ближе к его уху. Сзади нас начал кто-то шептаться, но мне было уже все равно, — А вечером мне нужно пойти на дополнительные по математике, до экзамена ведь всего несколько дней.

— Хочешь, я пойду с тобой? — предложил он, еще крепче сжимая мою ладонь в своей.