You're All I Want (СИ)

— В любом случае тебе решать, — она чмокнула меня в щеку и вместе со звонком пошла на свое место.

Между тем уроки все шли и шли, а человек, из-за которого я не спал практически все выходные, все никак не появлялся в школе. Неужели прогуливает? Нет, меня это теперь не должно волновать. Я понимал, что какие-либо подробности его личной жизни не должны меня касаться, но ничего не мог с собой поделать. Может, с ним что-нибудь случилось? Или он уехал куда-то с родителями?

Счет шел уже на дни, а я все терялся в догадках и не находил себе места, несмотря на то что чертовски злился на него. Рихарда не было в школе уже пятый день. Всю пятницу я провел в школе на автопилоте, все думая о том, что произошло и правильно ли я сделал, что вот так сказал ему все в лицо. Может, Томас сказал все это мне специально, а Рихард просто слишком гордый, чтобы оправдываться? Или, быть может, посчитал оскорбительным для себя мое недоверие? Самое ужасное заключалось в том, что, чем больше я думал о нашей ссоре, тем больше я чувствовал именно себя в ней виноватым. Я обвинял Рихарда в таких ужасных вещах, я также неоднократно говорил ему, что он лжет сам себе, но что делаю я? Обнимаюсь с Ритой в его отсутствие на глазах у всех моих одноклассников, включая ничего не понимающих Тилля и Шнайдера, которые еще, наверное, даже не успели смириться с тем, что нас с ним связывает нечто большее, чем просто крепкая дружба. Может, он просто струсил и теперь боится смотреть мне в глаза? Почему же я не разобрался, как следовало бы? Наверное, потому что Томас сказал мне то, что я больше всего и боялся услышать, то, чего я внутренне остерегался и о чём старался не думать. И теперь, когда его ложь так аккуратно легка на мои уши, мне было трудно в нее не поверить, поскольку я сам заранее убедил себя в том, что так и есть.

И сейчас, сидя в тихой полупустой столовой и задумчиво попивая свой уже почти остывший кофе, я думал о том, что больше всего на свете сейчас хочу, чтобы он просто вернулся в школу и я хотя бы был уверен в том, что с ним все в порядке. Нет, с ним точно все хорошо. Что я себя накручиваю?

— Привет, — Тилль с грохотом поставил поднос с его любимым салатом на стол передо мной и сел напротив. — Как жизнь?

— Не очень, — честно признался я, все так же не поднимая на него взгляд, лишь равнодушно и совершенно бесполезно помешивая кофе ложкой, потому что сахар я в него не добавил.

— Как я тебя понимаю, — он устало кивнул. — А где Рихард?

Рука, мерно помешивающая кофе, дрогнула, и ложка со звоном ударилась о стенки чашки, уже заставляя вздрогнуть не только меня, но и Тилля.

— Не знаю, — произнес я, нахмурившись. Знал бы ты, Тилль, что я задаюсь этим вопросом уже пятый день подряд.

— Как? Вы же ну… вместе и все такое, — как-то тихо произнес он, наконец начав есть свой салат.

— Уже нет, — пробормотал я, сделав вид, что мне срочно понадобилось искать что-то в своей сумке.

— Так, начинается… поссорились? — спросил он осторожно.

— Неважно. Ты же мне ничего не говоришь, почему я должен? — язвительно спросил я.

— Пауль, пойми одну простую вещь. Все, что он говорит мне, не выходит дальше нашего разговора, точно так же у меня и с тобой. Я не могу раскрывать чьи-то тайны, это неправильно. Рассказав тебе что-то, я потеряю его доверие, точно так же как я потеряю и твое доверие, если буду направо и налево рассказывать о твоих секретах, — спокойно разъяснил он, снова возвращаясь к салату.

Принципиальность и преданность Тилля его взглядам меня иногда раздражала, но сейчас я с грустью понимал, что он как никогда прав и настоящий друг не станет так поступать.

— Понятно, — только и сказал я, снова отпивая из еле теплой чашки пару глотков ароматного напитка.

— Но знай одно: что бы у вас там ни случилось и что бы он ни сказал, ты для него очень много значишь.

— Ерунда, — я многозначительно махнул рукой куда-то в сторону.

— Не будь таким самоуверенным. Знаешь, я тебе кое-что расскажу, — Тилль отодвинул от себя поднос и, оглядевшись по сторонам, видимо, для того чтобы удостовериться, что рядом нет лишних ушей, наклонился ко мне и продолжил уже тише: — Ты ведь очень хотел эту гитару, да? И прекрасно знаешь, сколько она стоила. А знаешь ли ты, что он откладывал каждый день на нее полгода? А когда до твоего дня рождения оставалось всего лишь две недели и он с ужасом понял, что ему не хватает приличной суммы, он пошел работать. И работал в две смены, чтобы достать эти ебаные деньги. Помнишь, когда его почти месяц не было в школе? Так вот, он работал для того, чтобы купить ее тебе.

Я в изумлении смотрел на Линдеманна, пытаясь как-то разложить в своей голове только что сказанное им по событиям и месяцам. Нет, все в очередной раз сходилось. Я прекрасно помнил тот день, когда он даже не поздравил меня с днем рождения, потому что мы не общались, а вечером я обнаружил у своей двери новенькую гитару в чехле.

— Я не знал, — растерянно произнес я, отодвигая чашку в сторону.