Z: Квази. Кайнозой

Мы зашагали по шоссе, мимо высоких заборов и дорогих домов, укрытых среди деревьев. Я шёл впереди, временами оглядываясь на клиентов. Первое время женщина и юноша не отпускали рукояток мачете. Потом расслабились.

– Здесь никого нет, – сказала женщина.

– Москва близко. Кто к Мкаду ушёл, кого в резервации загнали. Да вы не беспокойтесь, найдём восставших. Я здесь всё знаю.

Мы дошли до здания с вывеской «Теннисный центр» – там я стал идти осторожнее. Здесь восставшие иногда встречались у самой дороги. Их вообще привлекают крупные общественные здания – магазины, стадионы, кинотеатры. Может быть, какая-то память просыпается? Или они чуют, что там бывало много людей?

– Мам, помнишь… – внезапно оживился парень.

– Заткнись, – сказала женщина.

Экипировались они отлично – немаркая и неброская одежда, лёгкие кевларовые бронежилеты – не от пули, от укуса. И мачете неплохие. Если они их собираются выбросить перед возвращением в город, надо будет забрать или приметить место.

– Нам туда, – сказал я.

Парень слегка занервничал, посмотрел на мать, но ничего говорить не стал.

Мы подошли к дверям «Теннисного центра», но внутрь заходить я не стал. Восставшие особенно опасны в помещении. Вместо этого мы обогнули здание слева, лавируя по стоянке между многочисленных автомобилей. Здесь машины были большей частью открыты и раскурочены. Кожаные салоны поросли плесенью. В луже воды валялись побуревшие монетки, яркие банковские карты и пластиковые банкноты, будто кто-то вытряс из бумажника ненужный больше хлам.

– Тут бы «Пикник на обочине» снимать, – сказал я. – Только кому это сейчас интересно? Сейчас всё больше комедии да про любовь. Фантастики и ужасов в жизни хватает.

Обойдя центр, я остановился. Подождал, пока клиенты подойдут ко мне.

– Ну вот, – сказал я. – Как на заказ.

Спортивную форму делают по большей части из синтетики. Она и крепче, и гигиеничнее, что бы там ни говорили сторонники натуральных тканей. У тех ребятишек, что когда-то занимались в дорогом спортивном клубе посреди элитного посёлка, форма была самая лучшая.

Она даже за четыре года не сгнила.

Я насчитал семерых подростков в возрасте примерно от десяти до пятнадцати – хотя возраст восставшего довольно трудно определить на глаз. Они были заторможены и медленно бродили на заднем дворе спортивного центра. При нашем появлении восставшие слегка оживились и даже стали издавать какие-то гукающие звуки. Но, в общем-то, они были в плохой форме и до сих пор нас не замечали.