Z: Квази. Кайнозой

Сержант убил восставшего пятью или шестью ударами, причём все, кроме первого, были излишни – он отсёк ему голову. Потом Борис добил искалеченную ворону.

Он, конечно, был грубым солдафоном, откровенным мужланом, строил из себя мачо, а его взгляды на прекрасный пол ужасно огорчили бы всех женщин на свете. Но среди толпы восставших мертвецов он был куда лучшим спутником, чем самый тонкий, рафинированный, интеллигентный, политкорректный и толерантный педераст.

Отомстив за бедную птицу, Борис мгновенно успокоился, и мы пошли к музею. Старые танки мёртвыми изваяниями застыли вокруг.

– Если превращусь в такое – убьёшь меня, – сказал Борис. – Понял? Я человеком жил, человеком и умру.

– Хорошо, – пообещал я.

– Я тебя тоже убью, если что. Не сомневайся, – пообещал Борис. Остановился у одного из танков, скептически посмотрел на закаменевшие траки.

– Не на ходу, – сказал я. – Лет как полста.

– Уж не знаю, зачем нам велели этот хлам проверить, – согласился Борис. – Танки-то в Москве и так есть, с горючкой плохо. Видать, просто предлог такой, чтобы ты семью поискал?

– Да, – признался я. – Уговорил начальство.

– Ну и молодец. Настырный. Из тебя мужик выйдет, я сразу понял…

Мы подошли к зданию музея.

– Дверь не выломана, – сказал Борис. – Это плюс. Но она открыта, это минус. Что, Дениска, пошли? Времени нам дали полчаса, конвой ждать не будет.

– Пошли, – кивнул я, оглянувшись на грузовики и БТР, застывшие на шоссе.

Получаса нам хватило. Мы обшарили музей полностью.

Мы не нашли никого.

Ни живых, ни мёртвых. Ни восставших.

Зато Борис обнаружил пустые банки от детского питания. Спросил, с неожиданной мягкостью:

– Может быть, твоя ребёнка кормила? А потом увидела, что восставших нет – и ушла.

– Куда? – спросил я, будто он мог знать.

– Кто знает. Будешь искать дальше.

От шоссе донёсся пронзительный нетерпеливый гудок.

– Пошли, Денис, – сказал Борис. – А то тут бросят. Скажи спасибо, что полчаса тебе выделили.

Я колебался.

– Если хочешь – оставайся, – спокойно предложил Борис. – Я понимаю. Совру что-нибудь. Но как по мне – поехали дальше. Ещё выберешься на поиски.

Посмотрев ему в глаза, я понял – он ни на секунду не сомневается, что искать мне уже некого.

– Пошли, – сказал Борис, обнимая меня за плечи. – Пошли, боец. У меня в кунге спирт заначен. Пошли…

Район Преображенской площади – из тех старых московских районов, где до сих пор полно старой застройки, советских ещё времён. Семья Файзулиных – мама и сын, жили в древнем девятиэтажном здании, из тех, что никак не соберутся снести и расселить жителей. Я думаю, что сейчас это объясняют катастрофой. Раньше находили другие причины.