За Америку!

Мария Петровна. Ты не сердись на нее только. Я думаю, она завидует. У нее видишь, ничего не сложилось, она же не достигла таких высот, как ты! А я ей говорю, так сама ты в этом виновата, ты же лентяйка! Она всю ночь в этом баре танцует, курит, а потом спит целый день. Учиться не стала, замуж не вышла, профукала все. Я ей каждый день говорю, устройся на нормальную работу, не позорься, думаешь, она меня слушает? Может, тебе с ней поговорить? Ты же всегда на нее хорошо влиял, она к тебе прислушается, должна.

Виктор. Поговорю, не парься. Там мое пивко в холодильнике, не выпили?

Мария Петровна. Достать?

Виктор. Давай, а то голова трещит.

Мария Петровна достает для Виктора пиво из холодильника.

Мария Петровна. Холодное, горло не заболит?

Виктор. Не заболит. (Открывает пиво, пьет.) Э-эх, как дома-то хорошо!

Мария Петровна. Лучше, чем в Америке?

Виктор. В тысячу раз. В сто тысяч раз.

Мария Петровна. Ты туда больше не вернешься?

Виктор. Я забыть хочу все это, мама, как страшный сон.

Мария Петровна. Я чувствовала, я знала, что тебе там плохо. Сердце материнское не обманешь.

Виктор. Ладно, не причитай. Еще есть что пожрать?

Картина 5

Некоторое время спустя. Кухня. Ночь подходит к концу. Открыто настежь окно, ветер с улицы шторы треплет. Виктор спит, сидя за столом. Кругом беспорядок, окурки, пустые бутылки, вонь. Заходит Вика. У нее очень яркий макияж, больше похожий на грим лесной нимфы, и пышная прическа. Вика с грохотом закрывает окно, заваривает себе кофе, достает какую-то еду из холодильника, жадно и быстро ест. Виктор, разбуженный ее появлением, подпирает голову рукой и смотрит на Вику.

Виктор. О, лесная фея пожаловала!

Вика. Иди спать.

Виктор. Опять булками всю ночь трясла перед мужиками? Хоть бы разок для меня станцевала.

Вика. Больной что ли?

Виктор. Душа болит.

Вика. А печень не болит? Ты уже два месяца бухаешь беспробудно, задолбал. Лучше бы на работу устроился.

Виктор. Куда?

Вика. Да хоть куда.

Виктор. Да ладно тебе, ну, не ругайся, ну? Все хорошо будет, не парься, я обещаю.

Виктор ищет, что бы выпить, но все бутылки пусты.

Сгоняй за пивком, а?

Вика. Офигел совсем?

Виктор. А, да ну тебя. (Пауза.) Вика, помнишь про шторку, про игру нашу, помнишь?

Вика. Не помню.

Виктор. Врешь!

Вика. Не помню.

Виктор. А я помню. Между нами была штора, а мы стояли щека к щеке. Глупо. Это же глупо, Вика. А ничего лучше этого не было в моей жизни. Встань.

Вика. Зачем?

Виктор. Встань, подойди, подойди сюда.

Вика. Да не хочу я!

Виктор. Ну, давай, давай! Не кобенься.

Вика нехотя встает, Виктор подводит ее к окну, и через штору прислоняется своей щекой к ее щеке. Они долго так стоят, наконец, Вика прерывает молчание.

Вика. От тебя перегаром воняет.

Виктор. А от тебя вкусно пахнет.

Вика убирает штору, долго смотрит на Виктора.

Вика. Витя, послушай, я хочу тебя попросить кое о чем. Пожалуйста, сделай, как я попрошу? Сделаешь? Витя, ну?

Виктор. Что опять? Что ты натворила на этот раз?

Вика. Ничего я не натворила. Ты можешь куда-нибудь уехать?

Виктор. Куда? В Америку что ли?

Вика. Пожалуйста, Витя! Маме скажем, что отпуск закончился, она поверит, снова поверит.

Виктор. Да куда я уеду-то?

Вика. Да хоть куда, на юг, на север. Ведь ты же сам говорил, что хочешь все заново начать. Уедешь, тебя там никто не знает, начнешь новую жизнь, с чистого листа.

Виктор. Да я и тут прекрасно все начну с чистого листа, зачем мне уезжать?

Вика. Понимаешь, Витя, я уже полгода как окрутила одного мужика, я сама до сих пор не понимаю, как мне это удалось. Он очень богатый, Витя, нам такие деньги и не снились никогда. Он может любую девушку себе позволить, понимаешь? А он на меня запал. А я корчу из себя такую честную, что меня деньги не интересуют. И он повелся, Витя, денег дает – я не беру, подарки дарит, – я только цветы беру. И, видимо, созрел он уже дальше идти, влюбился или еще что. Короче, Витя, он с мамой хочет познакомиться, к нам, сюда, в гости хочет прийти.

Виктор. Так пусть приходит, вот проблема-то!