За бесконечность времени

Я пытался заглянуть в ее глаза и найти в них ответ, но она не слышала меня, и я понимал, что мой вопрос прозвучал в пустоту.

Она наклонилась над могилой и принялась поправлять цветы, втыкая туда новые.

– Листьев то сколько налетело. Сейчас я тебе тут немножечко приберу, – пыхтела она, – красиво будет.

Мама у меня слегка полноватая женщина и в годах, так что ей наклонятся было весьма непросто.

– Нин, давай помянем парня, – протягивая стаканчик с вином, предложила тетя Тамара.

Мама выпрямилась и взяла стаканчик.

– Андрюшка, Андрюшка, – начала мама. Она смотрела на мою фотографию, – как же так?

Тут она начала плакать, прикрывая лицо рукой.

Я не мог удержаться от эмоций и по моему лицу тоже побежали слезы. Мне было ее очень жаль. Я попытался ее обнять, но руки прошли сквозь маму.

Тетя Тамара успокаивала ее, гладя по плечу.

– Ну хватит, хватит. Все хорошо. Выпей.

Тетя Тамара – это мамина двоюродная сестра. На похоронах ее не было, так как она живет на Украине и не смогла приехать по определенным обстоятельствам.

Они выпили. После этого закусили бутербродами.

– Андрюшке-то тоже налить надо, а то как единоличницы пьем тут, – жуя бутерброд, сказала тетя.

Она достала из-под креста стопку, протерла ее, сполоснула водой из пластиковой бутылки и налила туда вина.

Потом так же аккуратно поставила ее обратно и положила рядом кусок хлеба с колбасой.

Я сидел рядом на лавке.

– Ты не будешь ему говорить про развод-то? – чуть позже спросила тётя Тамара.

– Не буду, – ответила мама, – рано, второй день как похоронили, а тут ещё и это – не надо, – махнула она рукой, – пусть спокойно там лежит и не переживает. Успеется ещё.

Но я уже всё знал, и видел новую жену папы, буквально пару дней назад.

Значит и в самом деле разводятся.

Но мама вроде держалась.

Подул лёгкий ветерок. Деревья тут же дружно начали покачиваться из стороны в сторону.

Листья, те, которые по суше да полегче, под его силой стали медленно расползаться по кладбищу.

– Дождь, наверное, будет? – смотря на небо, сказала тетя Тамара.

Тучи и вправду стали, казалось, ещё тяжелее и готовились вот-вот пролиться дождём вниз.

– Собираться надо, пока не начался, – предложила тетя.

Ещё немного постояв и выпив по стаканчику, они начали собираться.

– Оставь под крестом бутерброды-то, – сказала мама, – нельзя ничего с собой с кладбища уносить.

Тетя Тамара положила пакетик с бутербродами под крест.

– Ладно Андрюня, пойдем мы, – сказала мама, – пусть земля тебе будет пухом, – и поцеловала мою фотографию на кресте.

Я тронулся рукой своих губ, как будто бы пытаясь почувствовать ее поцелуй.

Но я ничего не чувствовал.

Проводив их до конца кладбища, я подождал пока они скроются за поворотом и не спеша вернулся обратно.

Снова присев на лавку, я смотрел на «свежие» пластмассовые цветы, принесенные мамой и тетей. Они выделялись среди остальных своими новыми яркими цветами.

– Это кто был? – спросил, подсевший через пару минут ко мне, Миша.

– Мама, с тетей, – тихо ответил я. Я был в раздумьях.

– А я смотрю у тебя гости, думаю уйдут дак зайду, – Михаил закурил сигарету.

Она пахла каким-то кофейным вкусом. Он вроде ни разу ещё такие не курил.

– Фу, гадость какая, – вынув сигарету из рта сказал недовольно он, – ничего больше не нашел, дак приходиться теперь эту дрянь курить.

Я сидел и молчал.

Миша, приплевываясь, курил свою «вонючку».

С неба закапал небольшой дождик.

Чуть позже он перевел взгляд на меня.

– Андрюх, у тебя это, рука шевельнулась, – как-то испуганно сказал он.

– Чего? – посмотрев на него, в недоумении спросил я.

– Рука, – указывая на мою руку пальцем и смотря на нее с широко открытыми глазами, заикаясь повторил он, – говорю шевельнулась. Я сейчас доктора позову.

– Какого доктора? – не понимал я.

Миша вскочил с лавки и побежал куда-то в другую сторону от своей могилы.

– Я щас, мигом! – убегая, крикнул он.

Я посмотрел на свою руку и тут у меня зазвенело в ушах. Какой-то писк, с размеренным таким тактом, проникал в мою голову.

«Пип… Пип… Пип»

Я схватился обеими руками за голову, упал на землю спиной и тяжело дышал. В глаза проникал тусклый белый свет. Сначала он был совсем тусклый, но постепенно становился всё ярче и ярче. Писк в голове тоже усиливался.

Я чувствовал, что меня кто-то держит за руки вдоль туловища и не дает пошевелиться.

Земля подомной становилась всё мягче. Что это? Что со мной происходит?

– Есть движение, – сказал сквозь писк еле слышный чей-то мужской голос.

Я шевелил головой из стороны в сторону.

Тело покрылось потом, лоб испариной.

Вскоре я открыл глаза. Дышалось тяжело, как после пробежки. Я оказался в помещении.

Надо мной висел больничный осветительный прибор. В рот была вставлена пластиковая трубка.

В стороне от меня пищал аппарат искусственного дыхания. Это его звук я услышал первым.

Надо мной стоял врач и проверял что-то на приборах.

Я повернул голову в право и в проходе, открытой двери, увидел двух идущих девочек лет десяти, одиннадцати. Это были те девочки Даша и Маша. В руках они держали плюшевых мишек и Микки Маусов.