За борт!

Меткалф бесстрастно слушал голоса пилотов. Их гнев из-за невозможности ответить превратился в ярость. Они не знали о том, что на барже держат пленных, и без стеснения высказывались в адрес командования, не зная, что их голоса записывают в Пентагоне за тысячи миль от них.

Тень улыбки пробежала по лицу Сандекера. Он не мог не сочувствовать летчикам.

И тут послышался дружелюбный голос:

— Говорит лейтенант Грант. Разрешите обратиться, генерал?

— Все в порядке, сынок, — негромко ответил Меткалф. — Говори.

— К району приближаются два судна, сэр. Держите изображение первого.

С новой надеждой все устремили взгляды на экран. Вначале изображение было мелким и неразличимым. Потом оператор увеличил картинку: судно с красным корпусом.

— Отсюда кажется, что это исследовательское судно, — сказал Грант.

Порыв ветра подхватил флаг судна и показал его синие тона.

— Британский, — уныло сказал Меткалф. — Мы не можем просить иностранных моряков рисковать ради нас жизнью.

— Вы, конечно, правы. Но я никогда не видел, чтобы на океанографическом судне были автоматы.

Меткалф повернулся и сказал:

— Грант.

— Да, сэр?

— Свяжитесь с англичанами и попросите подобрать спасшихся с вертолета.

Прежде чем Грант смог ответить, видеоизображение задрожало и экран потемнел.

— Мы потеряли вашу картинку, Грант.

— Минутку, генерал. Оператор, управляющий камерой, докладывает, что сели батареи. На замену ему нужна минута.

— Какова ситуация на буксире?

— Буксир и баржа снова пошли, но на этот раз медленней.

Меткалф повернулся к Сандекеру.

— Удача не на нашей стороне, верно?

— Да уж, Клейтон, совсем не на нашей. Разве что второе судно — вооруженный катер береговой охраны.

— Грант? — взревел Меткалф.

— Сейчас-сейчас, сэр.

— Неважно. Вы докладывали о втором судне. Какого оно типа? Береговая охрана или флот?

— Ни то ни другое. Судно гражданское.

Меткалф признал поражение, но тут искра надежды вспыхнула в Сандекере.

Он наклонился к микрофону.

— Грант, говорит адмирал Джеймс Сандекер. Можете описать это судно?

— Ничего подобного не ждешь увидеть в океане.

— Какая национальность?

— Национальность?

— Какой на судне флаг?

— Вы мне не поверите, сэр.

— Да говорите!

— Что ж, генерал, я родился и вырос в Монтане, но читал достаточно книг по истории, чтобы узнать флаг Конфедерации, когда его вижу.

Глава 72

Словно из прошлого, пронзая воздух звуками медного свистка, взбивая колесами морскую воду в пену и волоча за собой длинный шлейф дыма из двух одинаковых труб, к буксиру с изяществом беременной красавицы, которая подбирает юбки, чтоб перейти через лужу грязи, приближался „Стоунуолл Джексон“.

Порывы ветра развевали на корме огромный звездно-полосатый флаг Конфедерации Южных Штатов, а на крыше рубки человек яростно колотил по клавишам старинной паровой каллиопы, выводя мелодию гимна южан „Дикси“. Вид речного судна, отважно бороздящего морские волны, трогал сердца летчиков в небе. Они знали, что становятся свидетелями невиданного события.

В изысканно украшенной рубке Питт и Джордино смотрели на баржу и буксир, которые с каждым оборотом тридцатифутовых колес делались все ближе.

— Этот парень был прав.

Джордино перекрикивал свисток и звуки каллиопы.

— Какой парень? — громко спросил Питт.

— Тот, что сказал: „Храните деньги Конфедерации: Юг снова восстанет“.

— К счастью для нас, он действительно восстал, — с улыбкой согласился Питт.

— Мы их догоняем.

Это сказал маленький человек, обеими руками поворачивавший шестифутовое рулевое колесо.

— Они потеряли скорость, — заметил Питт.

— Если котлы не взорвутся и наша старушка выдержит эти проклятые воды… — Человек за штурвалом замолчал на середине фразы, чуть повернул седобородую голову и с абсолютной точностью послал струю желтой табачной слюны в медную плевательницу, после чего закончил: — Мы догоним их на следующих двух милях.

Из своих шестидесяти двух лет капитан Мелвин Белчерон тридцать два года водил „Стоунуолл Джексон“. Он наизусть знал все буи, повороты, отмели и речные берега от Сент-Луиса до Нового Орлеана.

Но он впервые вывел свой корабль в открытое море.

„Старушка“ была построена в 1915 году в кентуккийском городе Коламбус, на реке Огайо. Она была последней вспышкой огня воображения в золотые годы колесных пароходов, и после таких, как она, уже не было. Запах горящего угля, паровой свисток и ритмичный плеск колес ныне остались только в книгах по истории.

У судна был низкий деревянный корпус, длинный и широкий, двести семьдесят на сорок четыре фута. Горизонтальные неконденсирующие двигатели давали сорок оборотов в минуту. Водоизмещение составляло чуть больше тысячи тонн, а осадка в воде, несмотря на большую массу, — всего тридцать два дюйма.

Внизу под главной палубой четыре человека, потные, перемазанные сажей, яростно бросали уголь в топки под четырьмя котлами высокого давления. Когда стрелка на циферблате начала приближаться к красной отметке, старший механик, старый сварливый шотландец по имени Макгин, повесил на манометр свою шляпу.