За бортом по своей воле

...Итак, он прислал нам «образец» такого катамарана, чтобы мы испытали его, совершив рейс до Корсики и обратно. Сработан он был вполне прилично... для прогулок вдоль пляжа, но только для подобных прогулок, не более.

Немало дней провозились мы с Жаном ван Хемсбергеном, снаряжая эту нелепую посудину. Один господь бог знает, как хохотали над нами местные жители!

Наконец, ясным утром в один из последних дней ноября нас выводят на буксире из порта. К 11 часам поднимается легкий бриз. Наш катамаран развивает довольно большую скорость, но на обратном пути одна из поперечных распорок ломается. Тем не менее все, казалось бы, должно было окончится благополучно. Надо сказать, что оба поплавка сверху были открытыми, для того чтобы можно было в них сесть, как в каноэ. Стремясь испытать наше плавучее сооружение на устойчивость, мы не задраили отверстия и волны время от времени заплескивались в наветренный поплавок. Случилось то, что должно было случиться: внезапно вода захлестнула этот поплавок, и наш катамаран перевернулся. В этот момент мы находились в середине залива Монте-Карло. Ветер понес нас к мысу Мартен, где мы и выбрались на берег часов в 8 вечера. Я первым добрался до земли вплавь, а за мною — Жан ван Хемсберген, которого дотащил вместе с катамараном буксир. В довершение всего в это дело вмешалась полиция: я ободрал об острые камни мыса бедро, и кто-то уже успел сообщить властям, что в лесу бродит голый окровавленный человек.

Я не зря говорил о том, что прежде чем оказаться за бортом по своей воле, мне еще предстояло невольно испытать несколько кораблекрушений!

Этот случай должен был бы убедить нашего мецената, что идти дальше по такому пути совершенно бессмысленно. Но увы, вместо того чтобы отказаться от своей идеи, он принялся разрабатывать проект большого катамарана длиной в четырнадцать метров с кабиной и камбузом (!). Становилось все более очевидным, что наши цели и наши пути расходятся все дальше и дальше. В ответ на все мои скромные пожелания или возражения я слышал только одно: этой экспедиции необходимо придать международный характер, в плавание должно отправиться несколько судов сразу, и вообще торопиться некуда; и, наконец, это будет кругосветное путешествие! Все наши планы превращались в утопию. А главное, какое отношение имели подобные прожекты к потерпевшим кораблекрушение?

Постепенно в моей голове укрепилась мысль, что мне нужно держаться наших первоначальных планов, все подготовить, а потом поставить своих попутчиков перед свершившимся фактом. Я говорил себе, что когда мои нерешительные коллеги увидят, что все уже готово, какое-то решение они примут, и экспедиция действительно состоится в тех примитивных условиях, которые для нее необходимы. Мне сообщили, что все будет подготовлено к маю — июню. Про себя я решил завершить к этому времени свои исследования и, когда прибудет снаряжение, отплыть во что бы то ни стало. Я надеялся, что наш великодушный друг не будет на меня в претензии.

К концу марта я в основном довел до конца свои исследования и теоретическую работу. Моим соседом по лаборатории был тогда доктор С.К. Кон из Ридингского университета, приехавший в Монако для изучения рачков «гамбаротти»[16]. Он предложил познакомить меня со специалистами, которые могли бы сообщить мне некоторые недостающие сведения. Я отправился в Англию и благодаря доктору Кону, а также доктору Мэджи из Министерства здравоохранения встретился там с рядом представителей авиации и флота. Один из них, доктор Уитенгхэм, впоследствии стал моим другом. Эти люди уточнили, что именно их интересует, и в чем они сомневаются (если у них возникали сомнения). Что касается Уитенгхэма, то после встречи с нашим меценатом, он даже сам приехал в Монако. К сожалению, я дважды упустил возможность встретиться со специалистом по планктону профессором Кембриджского университета Мак Кэнсом и должен был покинуть Англию, так и не повидав его.

Моя непродолжительная поездка в Англию имела совершенно неожиданные последствия. На таможне в Кале один из служащих спросил меня:

— Ну что, опять поплывете через Ла-Манш?

Я рассмеялся и ответил:

— Ничего похожего! Теперь я поплыву через Атлантический океан!

Тогда он мне не поверил и тоже засмеялся. Но позднее, подумав, он сказал себе: «А почему бы и нет?» и сообщил об этом в редакцию одной английской газеты.

Таким образом, наш проект вскоре стал достоянием печати. Ко мне в мою лабораторию в Монако приехал журналист, а вслед за тем в газетах начали появляться статьи, зачастую грубо искажающие правду. Сам того не предполагая, я заварил такую кашу, по сравнению с которой кухня начинающего алхимика показалась бы детской шуткой. Преувеличениям не было числа. Заговорили о «первой премии музея имени Бомбара», о «профессоре Бомбаре» и т.п. Вся эта шумиха сильно смахивала на ярмарочную рекламу и начинала мешать моей работе. Но нет худа без добра! Зато теперь ко мне толпами хлынули добровольцы и я уже не опасался, что мне придется отправиться в плавание в одиночку.