За час до рассвета

И, чтобы понять суть их разговора, надо вернуться к событиям, которые произошли буквально несколько дней назад на кожевенном заводе. Предприятие это процветало. Новый его хозяин из прибалтийских немцев развил бурную деятельность. Из окрестных сел и станиц свозил шкуры животных и выделывал первосортный товар для фашистской армии.

Подпольщики задались целью вывести завод из строя и поручили это дело машинисту Ивану Ивановичу Сулименко и его помощнику, восемнадцатилетнему кочегару Жене Кушнареву.

Решено было взорвать котельную, а динамит поручили доставить возчику Митрофану Синельникову.

Операция вроде бы развивалась по намеченному плану. Как обычно, Синельников привез на телеге целую гору сырых кож. Неподалеку от котельной, как было условлено, свалилось несколько шкур, возчик принялся их подбирать. И вроде бы случайно на помощь выскочил кочегар Кушнарев. Улучив удобный момент, он вытащил из-под кож мешок со взрывчаткой. Только взвалил его на плечи, из ворот цеха, расположенного напротив, выбежало до десятка полицаев.

Во время перестрелки Синельников был убит. Женя Кушнарев успел заскочить в котельную и запереть за собой дверь.

Времени для взрыва не оставалось. Машинист Сулименко разгреб уголь, достал завернутый в полотенце наган и, подавая Жене, приказал: «За котлами есть окно. Ломай решетку и скрывайся».

Тяжелая дверь трещала: вот-вот в котельную ворвутся полицаи. Иван Иванович крикнул кочегару: «Уходи! Кому я говорю, ну!»

Кушнарев выломал решетку, вылез наружу, кинулся к деревянной ограде. Его заметили охранники из проходной, перерезали путь. Тогда он забежал за старые, заброшенные чаны, принялся отстреливаться. Его окружили, и он, не видя возможности выбраться, застрелился.

Машинист Иван Иванович ломом отбивался от ворвавшихся в котельную полицаев. Полицаи застрелили его в упор, за что получили нагоняй от начальства: машиниста и кочегара требовалось взять живыми.

Обо всем этом Метелин уже узнал от Василия, поэтому о подробностях не расспрашивал. У него тоже не оставалось сомнения в том, что полицаи не случайно оказались на заводе. То была засада. Кто их предупредил — вот вопрос.

Взрывчатку Синельников взял из секретника, устроенного в водопроводном люке. Кроме Сулименко, никто из подпольщиков с ним не общался. Вот почему, задавая Трубникову вопрос: «Тогда кто?» — Метелин не ожидал ясного ответа. Ему до боли не хотелось подозревать в предательстве возчика.

— А может, засекли, когда Синельников из тайника брал взрывчатку?

— Может, и так, — неопределенно проговорил Костя, — потому как никто из наших, кроме Ивана Ивановича и Жени, не пострадал. Аресты ведутся беспорядочно: кто на глаза попадется.

Метелин про себя отметил, что Костя не причислял возчика к своим, значит, в чем-то сомневался. Тогда зачем полицаям нужно было убивать Синельникова? Или по ошибке, в запальчивости?

— Постарайся, Костя, может, что узнаешь. Загадку эту мы тебе поручаем разгадать, — сказал Семен и, взглянув на красно-бордовое солнце, клонившееся к горизонту, добавил: — Ну двинули…

Вторую мину они также бесшумно потащили через бухту.

Первый подрывной заряд нашли там, где оставили. Соблюдая предельную осторожность, миновали заградительные сетки. Опустились на дно, замерли, ожидая полной темноты.

В порту было тихо. Волнения моря не ощущалось. Когда наступила ночь — по сигналу Метелина всплыли. Вот тут-то Костя допустил оплошность. Мина выскользнула из рук, он навалился на ее корпус туловищем. «Сигара» камнем пошла ко дну, увлекая за собой Костю, и он, забыв об опасности, взболтнул ластами воду.

Часовые на стенке мола насторожились, послышался окрик:

— Хальт![6]

— Хэндэ хох![7]

Совсем рядом с Семеном захлопали пули. Он замер, даже затаил дыхание. Потом часовые долго прислушивались, на своем языке посовещались:

— Ты ничего не слышал?

— Нет.

— Значит, мне показалось.

И они разошлись.

Выждав какое-то время, Семен и Костя поплыли дальше, каждый со своей миной. Достигнув дока, подвели «сигары» под днище плавучего завода. Механизмы взрывателей установили на пять часов утра. По их расчетам выходило, что до взрыва они сумеют выбраться на берег, спрятать костюмы, укрыться…

Взрыв потряс весь порт. Немцы полагали, что нападение произвела подводная лодка, и забросали подступы к гавани глубинными бомбами. Оглушили много рыбы. Целую неделю волны выбрасывали на берег осетров, белуг, окуней.

Максим Максимович через Сашко передал Метелину короткую записку: «Молодцам — слава! Так держать!»

□

Взрыв в порту расшевелил Приазовск. В то раннее утро открывались окна домов, скрипели калитки, слышался говор людей.

Но радость была короткой. К вечеру стало известно, что немцы, оцепив примыкающие к порту дома, арестовали всех, кого застигли в квартирах: женщин, детей, стариков — сто шесть человек. Среди них оказалось семнадцать работников порта. В городе на видном месте появилось извещение, в котором говорилось:

«Если диверсанты не объявятся добровольно, заложники будут расстреляны».