За час до рассвета

...Ночью городские связные доставили мину Марии. Ее предупредили, что, поставив мину, она должна немедленно уйти из города на окраину, где ее будут ждать партизаны.

Утром девушка подложила мину под грудь, подвязала потуже платком, надела новое платье с короткими рукавами и отправилась на работу.

Как обычно прошла в штаб к ефрейтору, сняла пальто, кофточку, ботинки, приготовилась к работе.

Вручая Марии ведро и тряпку, ефрейтор обратил внимание на ее новое платье:

- О, какая ты сегодня красивая...

Он подошел к девушке и начал гладить ей руку...

Мария приветливо улыбалась...

Затем последовала проверка у офицера.

- Какая ты нарядная, - увидев девушку одобрительно сказал офицер. Иди убирать кабинет шефа. Чтоб все было чисто... А не то, - офицер показал рукой на потолок, - быстро там очутишься.

- Хорошо, я постараюсь, - ответила Мария.

- Иди.

Еле передвигая ноги, Мария пошла за офицером на второй этаж. Вот и кабинет генерала. Она начала уборку. Стала протирать подоконники. Одно окно, второе, третье. Куда поставить мину? Куда? Офицер время от времени заглядывает в открытую дверь, кричит:

- Шнель! Шнель! - и продолжает маршировать по коридору.

В центре кабинета - длинный стол, накрытый сукном.

Мария влезла под стол и, делая вид, будто протирает пол, вытащила мину... Приложила ее к железной обивке ящика и со страхом оторвала руку. Мина прикрепилась.

А из коридора опять:

- Шнель! Шнель!..

Наконец уборка закончена. Мария сбежала по лестнице, пошла к ефрейтору сдавать тряпку и ведро. Тот удивленно взглянул на нее:

- Что с тобой? Ты что, больна?

- Да, что-то голова болит... - еле выговорила Мария.

Надела пальто и, изо всех сил стараясь сохранять спокойный вид, вышла на улицу. Мина была поставлена без пятнадцати десять.

Мария забежала домой, захватила заранее приготовленные узелки с вещами и вместе с матерью ушла на окраину Мозыря. Там их ждали наши разведчики.

Без четверти двенадцать в центре города раздался сильный взрыв.

Вскоре во всех направлениях разошлись эсэсовские карательные отряды, но партизаны, принимавшие участие в операции, были готовы к этому - они заминировали дороги, устроили засады...

Через месяц мы захватили в плен одного офицера из штаба Зейса. На наш вопрос, как был уничтожен его шеф, он ответил:

- О, наш шеф капут! Наш шеф подскочил под потолок вместе со столом... В потолке была даже дырочка... Наш шеф капут, капут...

"Цап-царап..."

...Осень 1943 года. Из Центра поступил приказ: тщательно разведать районы городов Пинска, Давид-Городка, Лунинца, Турова. По данным, которыми располагало высшее командование, гитлеровцы строили здесь вторую линию обороны. Первой они считали Днепр.

Получив приказ, мы тут же приступили к работе. В Туров я послал Сидельникова, разведчика опытного и умного. У него там были свои связные.

Несколько раз побывал Николай в городе. Доставляемые им сведения мы тут же сообщали в Москву. Но однажды, когда Сидельников ночью попытался пройти в Туров, гитлеровцы обнаружили его, открыли огонь, и ему пришлось вернуться. Тогда мы направили в город партизана из соседнего села, снабдив его соответствующими документами на немецком языке. Маневр удался. Партизан встретился с нашей связной Олей Саевич. Она сообщила, что в Туров два дня назад прибыло около семисот эсэсовцев и пятьдесят полицейских. Гитлеровцы зачем-то стягивают в городок большие силы, что-то замышляют.

Даю радиограмму в Центр и получаю приказ: все разведать подробно и доложить.

Нам удалось установить, что немцы окопались на северной окраине Турова, огородились колючей проволокой, что в их распоряжении три бронетранспортера и минометы, но каковы их планы, выяснить опять не удалось.

Через несколько дней Оля Саевич сообщила, что в городе появился какой-то странный гебитскомиссар. Прибыл откуда-то из-под Берлина, ведет себя необычно: не зверствует, не лютует. Придет к нему женщина, попросит паек, он напишет записочку и спокойно, на чистом русском языке говорит: "Иди на склад, получи". В разговорах с жителями все интересуется, где находятся партизаны.

В том, что гитлеровец интересуется местопребыванием партизан, ничего удивительного не было. Ведь оккупанты боялись партизан пуще огня, но вот то, что он прибыл из-под Берлина, меня очень заинтересовало. Значит, он знает о войсках, находящихся в Германии, наверняка кое-что знает и о новинках в вооружении немецкой армии. Об этом гебитскомиссаре даю подробную радиограмму в Центр и вскоре получаю ответ: "Организуйте работу". На нашем разведывательном языке это означает: взять гебитскомиссара под наблюдение, поближе с ним познакомиться и попытаться заставить работать на нас.

Задача сложная.

Я пригласил Олю Саевич в партизанский лагерь и предложил ей пойти на прием к гебитскомиссару.

- Как это, товарищ командир? - не поняла Оля.

- Ну пойдешь, попросишь паек: мол, оголодала очень. По тому, как он выглядит, как разговаривает, постарайся понять, что за тип...

Оля задумалась, долго молчала. Потом сказала:

- Хорошо, пойду.

...И вот Оля у входа в комендатуру. Ее окриком останавливает часовой.