За черным соболем

- Садись, садись, чего там! Хозяйка, ухаживай за молодым, накладывай в тарелку яичницы, сала. На нас не смотри; мы, старые, верим - не верим, а свои староверские обычаи должны блюсти. А вы что? У нас Санька, так тот никогда и лба не перекрестит, когда за стол садится. Не те, конечно, времена, чтобы приневоливать…

…Авдеев еще в молодости переселился на Дальний Восток из Вологодской губернии. Он избегал города, и вся его жизнь протекла в глухих таежных деревнях Приморья. Был он мастер на все руки: охотничал, строил дома, изготовлял долбленые лодки-баты, сажал огород, держал скотину, рыбачил.

В гражданскую войну водил через тайгу партизанские отряды, боролся с бандитизмом. После войны сколотил артель из смелых охотников и взялся за отлов тигров живьем; в то время стали много платить за этого зверя. Потом он ушел на север.

Так и осел с тех пор в Чумикане. Семья у него была большая, почти все взрослые, поэтому отстроились быстро, основались крепко. Дети вступили в рыболовецкий колхоз, а он держался прежнего образа жизни - промышлял звероловством, а летом шел на сезонную работу - на рыбалки. Несмотря на возраст - ему было за шестьдесят,- он был. здоров, с румянцем на щеках, весел и не собирался сидеть на печи или просить помощи у детей.

- Евстигней Матвеевич, сдаю под твою верную руку этого молодого человека,- шутливо сказал подвыпивший Боев.- Он из Москвы, тайги нашей не знает, а дело ему поручено громадной важности: найти соболей, чтобы потом их отловить, живьем и расселить по всем местам. Будет это всем охотникам верный заработок и прямая польза.

Вся наша надежда на вас, Евстигней Матвеевич… Надо пойти с ним, а то Абреков дал ему в проводники Софронова, а тот еще не захочет показать места и мало ли чего… Я его знаю!..

Авдеев стал серьезным, улыбка спряталась, глаза смотрели на меня проницательно, изучающе.

- А позвольте спросить, сколько будет стоить живой соболь? Ведь взять живьем его не легко, то собака зубом помнет, то еще что… К тому же, пока его доставишь, уход за ним нужен, клетка, одним словом - хлопоты.

- Думаю, что этак тысячи две за живого.

Евстигней Матвеевич поднял глаза, что-то прикинул в уме.

- Деньги большие. Это с руки, есть расчет. И куда же вы хотите идти?

- На Зею, Селемджу, на Джугдыре поискать.

- Хаживал по этим местам, далековато. Дай бог к весне их обойти. Одежонки, обуток много износится…

- Зарплата будет,- поспешил я заверить.

- Это само собой. Мы в тайгу ради интересу идем, а пе для прогулок. Она нам набила оскому. Платить как собираетесь, помесячно? А то ведь человек не один на свете живет, остается дома семья, хозяйство…

- Твердый оклад.

- Так, хорошо. А пошто на Зею, разве известно, что там соболя есть?

- Нужно искать. Маршрут такой утвердили.

- Что-то не слышал я, чтобы там соболя водились. Ну, да тайга покажет…

- Соглашайся, Евстигней Матвеевич! - попросил Боев.

- Эк ты какой: вынь да положь. Думать надо!..

…В дверь сильно постучали. Вошел Лямин и с ним старик эвенк. Я сразу догадался - Софронов.

- Привет честной компании!-приветствовал громко Лямин.

- Пожалуйте к столу, гостями будете!

Лямину на вид лет пятьдесят, но волосы уже посеребрил иней. Смуглое лицо, косматые брови и под ними маленькие воспаленные от какой-то болезни глазки, которые он то и дело вытирал платком. Держался он развязно, громко хохотал.

- Просит меня Абреков,- заговорил он, когда насытился и немного захмелел: «помоги, дорогой товарищ Лямин, снарядить экспедицию, обеспечь ее всем необходимым». А я что? Пожалуйста, со всей душой! Что надо - бери! Мало будет - Лямин из-под земли достанет. Проводника? Вон он, пришел, охотник - каких мало. Вот Авдеев подтвердит. Скажу по совести, что больше Софронова никто пушнины не сдает. Лучше его никто не знает, где соболя водятся, он всю тайгу прошел. Верно я говорю, Софроныч?

Негидалец метнул на него злой взгляд, всем телом дернулся в его сторону:

- Зачем болтаешь чего не знаешь?

Софронов - щуплый старик, посмотреть, так в чем душа держится - одни кости и сухожилия. Руки маленькие, сухие, лицо скуластое, широкое. На губе, спускаясь к уголкам рта, усики по нескольку волосинок, как кисточки. Один глаз затянут бельмом, зато другой - черный, живой, поблескивающий, то с усмешкой, то злой, как у хорька, который вот-вот вцепится. Волосы еще черные, как воронье крыло, без седины и зубы - дай бог всякому! На нем простенький хлопчатобумажный пиджачишко и черная сатиновая рубашка с белыми пуговками.

- Никифор Гаврилович, сколько тебе лет?

- Когда мамка родила, считать не умел. Однако шестьдесят скоро будет.

Тут вмешался Лямин:

- Ты не смотри на него, что он щуплый, он по тайге как зверь бегает, молодую женку держит.

- Зачем болтаешь? - опять дернулся Софронов и метнул глазом молнию.- Баба как баба, мясо варит, олочи шьет. Пришел в гости-сиди, ешь, молчи!

- Много соболя взял в прошлом году?

- Немного брал, однако…

- Думаешь я не знаю,- сказал Лямин,- девять штук взял! За пять штук получил сполна, а на четыре расписочкой, за грехи, хе-хе!.. Лямин все знает, кто чем дышит и как…