За чертой

Утром они сидели и ели, время от времени осматривая горизонт, как вдруг вдали, на фоне восхода, среди стального цвета глиняной глади, что-то начало проявляться. Через некоторое время поняли, что это всадник. Он был, возможно, где-то в миле и приближался в виде сразу нескольких полупрозрачных зыбких образов, которые в тех местах, где почва под ногами была под водой, вдруг прибавляли в росте, а потом съеживались и вытягивались снова, так что всадник, казалось, то надвигался, то пятился, то опять надвигался. Вставшее из-за горизонта солнце накрыли красные полоски облаков, собравшихся над восточным берегом, и всадник сразу стал как-то ближе, да он и в самом деле почти пересек уже все озеро шириной десять миль и глубиной три дюйма. Билли встал, сходил за ружьем, вернулся и, положив его под одеяло, снова уселся.

Лошадь под всадником была то ли цвета местной почвы, то ли была ею основательно перепачкана. Всадник ехал по мелкой стоячей воде; вытесняясь из-под копыт его лошади, она давала яркую световую вспышку, которая в тот же миг исчезала, как свинцовая чушка в чане. Выехав из воды, он направил лошадь по тропинке вдоль берега, засыпанного белым, будто содовым, песком, из которого торчали редкие пучки травы; подъехав к мальчишкам, окинул их взглядом из-под шляпы, затенявшей глаза. Ничего не сказал. Опять посмотрел на них, оглянулся, осмотрел озеро и дюны, наклонился, сплюнул и снова на них уставился.

— Вы не те, за кого я вас принял, — сказал он.

— А за кого вы нас приняли?

Этим вопросом всадник пренебрег.

— А вы-то что тут делаете? — спросил он.

— Мы ничего не делаем.

Он посмотрел на Бойда. Посмотрел на коня.

— Это что у вас там под одеялом? — спросил он.

— Ружье.

— Меня хотите застрелить?

— Нет, сэр.

— Это твой брат?

— Он может сам за себя ответить.

— Ты его брат?

— Да.

— Так… гм… что вы тут все-таки делаете?

— Мимо шли.

— Мимо шли?

— Да.

— Мимо шли… и куда?

— Мы идем в Дуглас, Аризона.

— Да ну?

— У нас там знакомые.

— А здесь у вас нет знакомых?

— Нам городская жизнь не подходит.

— Это ваш общий конь?

— Да.

— Тогда я знаю, кто вы.

Мальчики промолчали. Оглянувшись, мужчина посмотрел на сухое озеро, на дне которого лежал тонкий слой стоячей воды, в утреннем безветрии похожей на свинец. Опять наклонился, сплюнул и обратил взгляд на Билли:

— Я доложу мистеру Боруфу то, что вы мне сообщили. То есть что вы теперь просто пара бродяг. Но если хотите, могу вас подождать, поедем обратно вместе.

— Мы не поедем обратно. Но все равно спасибо.

— Я вам еще кое-что скажу, если сами не понимаете.

— Скажите.

— Вы ношу себе взяли не по силам.

Билли не ответил.

— Тебе сколько лет?

— Семнадцать.

Мужчина покачал головой.

— Что ж… — сказал он. — Смотрите, будьте осторожны.

— А можно вопрос? — сказал Билли.

— Ну…

— А как вы нас заметили? Аж оттудова…

— Я ваше отражение видел. В таких местах, как эта плайя, иногда можно видеть вещи, которые вроде как чересчур далеко, чтобы их видеть. Некоторые из ребят спорили, будто бы вы — это не вы, а мираж, но мистер Боруф знал, что это не так. Уж он-то к тутошним местам присмотрелся. Уж знает, где мираж, где нет. Да и я тоже присмотрелся.

— А вы присмотритесь через часик снова — увидите нас или нет.

— Обязательно.

Он кивнул каждому из них по отдельности: на той пустынной полосе то ли берега, то ли дна они сидели друг от друга чуть поодаль, потом ему на глаза попался онемевший пес.

— Да-а, не очень-то с него будет много проку как с охранника, а?

— У него было горло перерезано.

— Это я знаю, — сказал всадник.

После чего развернул лошадь и по плоской грязи, переходящей в озеро, поехал обратно. Въехал в солнце, сразу сделавшись силуэтом, и, несмотря на то что, когда они сами сели верхом и начали движение на юг вдоль борта этой серой сковородки, солнце поднялось и не слепило уже глаза, взгляд, брошенный на дальний берег озера, куда уехал всадник, там никого не обнаружил, будто он канул в воду.

Ближе к полудню они пересекли границу штата Аризона. Преодолели невысокий горный хребет, спустились в долину Сен-Симон-Вэлли — в том месте, где она идет с севера на юг, — и расположились полдничать у реки в тополиной роще. Они напоили и стреножили коня, потом сидели голые в неглубокой галечной запруде. Бледный, тощий, грязный, Билли не сводил глаз с брата, пока тот не встал, вперив взгляд в него.

— Может, хватит меня выспрашивать? Чего ты ко мне пристал?

— Да не буду я у тебя ничего выспрашивать!

— Будешь.

Еще понежились в воде. Пес, сидевший в траве, не сводил с них глаз.

— Он теперь ходит в папиных сапогах? Да? — сказал Билли.

— Ну вот, опять.

— Повезло тебе. Могли ведь убить с ними вместе.

— Не знаю, много ли тут везенья.

— Нельзя так говорить. Глупо.

— Ты не все знаешь.

— И чего это я не знаю?

Но Бойд не сказал ему, чего он не знает.

Расположившись в тени тополей, поели сардин с крекерами, потом поспали, а под вечер двинулись дальше.

— Одно время я уж подумывал, не уехал ли ты в Калифорнию, — сказал Бойд.

— И что бы я там делал, в Калифорнии?

— Не знаю. В Калифорнии тоже ковбои есть.

— Никогда не хотел в Калифорнию.

— Да и я тоже.

— Вот, может быть, в Техас…

— А в Техас зачем?