За чертой

Поэма о потустороннем мире

…Была страна Муравия

И нету таковой…

А. Твардовский

1.

Когда закончу навсегда
таранить лбом глухие стены,
устанет сердца ход бессменный
и жизнь погаснет, как звезда —
после бесстрастного суда,
освобожденный от Геенны,
увижу вдруг — с полей блаженных
бегут вечерние стада.
Белея, ангельские хаты
глядятся в розовый прудок,
у мельницы, как бесноватый,
кружит и пенится поток,
и баба райской наготой
сияет над шальной водой.

2.

На травы сея пыль, как росы,
дорогами возы бренчат,
полки умаянных девчат
после страды на сенокосах
влачат напев разноголосый
и с ним, как ношу, потный чад,
а парни им с возов кричат
нарочно-наглые вопросы,
но все стихают, шапки сняв,
когда степенным гулким звоном
среди полей, среди дубрав,
вдоль по холмам ленивосклонным,
по речке мелкой, неуловной,
сойдет Канун с главы церковной.

3.

Склоняясь у икон, отец по
церкви носит дым кадила,
на клиросе, как сноп на вилы,
берет Псалтырь неспорый чтец.
И все — и мельник, и кузнец,
и плотник, и пастух Вавила
тройное «Господи помилуй»
одолевают наконец.
А бабы, груди спеленав,
под ситцы яркие, как звоны,
с букетами душистых трав
толпятся стадом у амвона,
и Саваоф — с высот святых —
взирает с благостью на них.

4.

И тут же дом и старый сад
со всяким милым сердцу вздором —
свинья зарылась под забором,
вздыхая, кормит поросят;
на крыше голуби урчат
то с вожделеньем, то с укором;
лениво, несогласным хором
поют работницы у гряд.
От конопли на огород
смолистый, крепкий дух идет.
И от колодца — на весу
раскачивая всплески ведер —
колышет девка скифских бедер
монументальную красу.

5.

И снова стану я в дверях,
чтоб тесно пропуская в сени,
узнать все тот же зуд весенний,
в ее дичающих глазах,
и стыд лукавящий, и страх
притворный, как ее колени,
и влажное изнеможенье
в еще неопытных губах.
Но в вознесенном мире оном
все в естестве преображенном:
страсть человека, сон цветка…
И сердце чисто загорится
от крепкой плоти в складках ситца,
от шепотка и хохотка.

6.

Потом в прихожей полутемной
увижу давешний базар:
корзины, лампы медный шар,
в пустой стене крючок огромный,
(как будто сирота бездомный)
под ним — дырявый самовар,
что испустил давно свой пар
и ждет чего-то с грустью скромной.
Взгляну — (привычка малолетства)
за архаический сундук —
и там найду свой первый лук
с дырой мышиной по соседству,
и змей, упавший, как и я,
с высот мечты в грусть бытия.

7.