За чертой

После рижского мира, проживая в отошедшей к Польше местности, состоял в «Союзе Защиты Родины и Свободы» Б. Савинкова. В 1922 году Рафальский уехал в Чехословакию, в Прагу, и был зачислен на Русский юридический факультет, который окончил в декабре 1924 года. Приехав в Прагу, он сразу же занялся активной общественной деятельностью. По инициативе Рафальского и его поэтических друзей Николая Болесдиса (Дзевановского) и Евгения Олешко, возник «Скит поэтов», как об этом пишет Н. Е. Андреев в своих воспоминаниях о «Русской Праге», опубликованных в «Русском Альманахе” (Париж 1981). Скит в начале назывался «Художественным кружком», а с приездом из Варшавы некоторых участников варшавской «Таверны» кружок переименовался в «Скит поэтов», — руководителем которого стал А. Л. Бем. Рафальский стал членом Русского демократического союза в Чехословацкой республике. С 1922 он начинает печатать свои стихи в журналах «Сполохи», «Своими путями», «Воля России», «Перезвоны», а статьи («Мы», «О левой и правой», «Бабья логика»…) — в пражском журнале объединенных Русских эмигрантских студенческих организаций (О.Р.Э.С.О.) — «Студенческие годы» и в сборнике «За чертой» (Прага, ноябрь 1922), где его статья «Класс творческой мысли» вызвала большой интерес во всей эмигрантской прессе. Вообще это была его любимая тема и всю жизнь его занимал вопрос о роли, которую должна играть творческая интеллигенция. Уже в те годы проблемы современности волновали Рафальского и неслучайно он впал в заблуждение, думая, что НЭП приведет Советскую Россию к какому-то нормальному строю «трудовой демократии», о которой искренне писали публицисты-сменовеховцы Устрялов, Ключников, Лукьянов. Рафальский также выступал с докладами («Отцы и дети», «О признании») в модных тогда дискуссиях.

По окончании университета с 1924 по 1927 Рафальский стал сотрудником Института изучения России, работая в отделе К. Р. Кочаровского. Во главе Института был А. В. Пешехонов, автор нашумевшей книги «Почему я не эмигрировал» (Берлин, изд. «Обелиск», 1923). Во втором томе записок этого Института Рафальский напечатал результаты своих изысканий «Сельскохозяйственные коллективы в Советской России». В 1925 году Рафальский женился на Татьяне Николаевне Унгерман, верной спутнице его долгой нелегкой жизни за границей.

В 1927 году он уехал с женой в Польшу в город Острог к отцу, где и прожил два года на самой границе. С началом НЭПа поверив в «российский Термидор», он хотел вернуться в Союз и отошел от эмиграции. Получив отказ и к тому же убедившись, что возвращаться собственно некуда, он с женой переехал через Прагу во Францию, в Париж, где в мае 1929 года Марк Слоним его устроил декоратором в мастерскую поэта Довида Кнута.

Трудности эмигрантской жизни не помешали Рафальскому заняться любимым делом — публицистикой и литературой. С появлением «невозвращенцев» он вошел в их группу и стал сотрудником журнала «Борьба», выходившего в Париже под редакцией Г.В. Беседовского. В этот период Рафальский подписывал статьи разными псевдонимами: Рафаил, Сергей Раганов. Из-за разногласий с редактором он вскоре вышел из «Борьбы».

После Второй мировой войны у Рафальских в их гостеприимной квартире на 6, rue Fourcade в XV аррондисмане собирались по субботам поэты, писатели и художники А. Гингер, А. Присманова, Вл. Корвин-Пиотровский, А. Туринцев, С. Шаршун, М. Андреенко, К. Померанцев… Рафальский возвращается в русскую прессу, печатая статьи сначала в «Посеве», стихи и ряд поэм в «Гранях». В 1956 году в «Возрождении» (59 тетрадь) публикует повесть «Искушение отца Афанасия», которая, по словам автора, «не прошла незамеченной». Его статьи в «Новом Русском Слове» и в „Русской Мысли» появлялись также под разными псевдонимами, вначале Волынский, а потом …Ский (так он подписывал в «Р. М.» свои «Современные басни») и под конец свои критические обзоры русской зарубежной периодики подписывал М. Сергеев.

С. М. Рафальский скончался в Париже 13 ноября 1981 года. Он шел предназначенной ему личной, тяжелой, самостоятельной дорогой. Определять его творчество и наклеивать на него тот или иной ярлык не так просто. У него свое лицо, свой голос, свой собственный мир мыслей и чувств, своя философия жизни.

У него осталась до конца страстная любовь к стране, которой принадлежали его лучшие чувства, о которой он никогда не переставал думать, к которой он никогда не переставал стремиться.

Рафальский, всем своим нутром русский человек, со своими определенными идеями и политическими убеждениями был одним из характерных представителей так называемой «первой волны» — его заблуждения, искания, колебания, порывы характерны для его поколения.

Р. Герра. Январь 83

СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВОШЕДШИЕ В ИЗДАНИЕ 1983 г

Молитва о России