За чертой

Она подумывала пойти и разыскать его. Но природная осторожность не позволила бросаться в бой, не выяснив других фактов. Может, Эдди что-то знает. Он способен вытащить информацию из кого угодно, даже ту, что скрывает от всех Окурт. Она попробовала активировать биоэкран, но по нему бежали ровные полоски — как будто ее отряд морпехов все еще находился на борту «Фетиды», вне пределов досягаемости.

Отряд. Их теперь только шестеро, но они все равно — отряд. Шесть морпехов — шесть «задниц» — сила, с которой стоит считаться.

Эдди, по-видимому, прекрасно приспособился к жизни на «Актеоне»: он просачивался во все щели с проворством и изяществом кошки. Когда она увидела его, он бродил по коридору вдоль левого борта корабля, останавливаясь у каждой сетевой ниши, и безуспешно пробовал засунуть инфокарточку в каждый порт. Неужели она вывела из строя всю записывающую систему?

— Ты знал, что Райат на борту? — спросила Линдсей в лоб.

Эдди либо не умел контролировать чувства, либо пытался скрыть какую-то ложь — так или иначе он нахмурился, попытавшись изобразить удивление.

— Но он же на «Фетиде», в криосне. Он должен быть… э-э-э… — Эдди уставился в переборку, поигрывая карточкой, но арифметика явно давалась ему нелегко. — В общем, он уже несколько месяцев летит домой.

— И я так думала. Но видела его час назад.

— На этом корабле я много чего слышу, но это — в первый раз. Он сказал, зачем здесь?

— Знаешь, нам не удалось поболтать. Он поздоровался и прошел мимо.

— И ты не спросила, зачем он вернулся? А морпехи? Что с ними?

— Я же сказала, он поздоровался и ушел.

— Лапочка, репортером тебе не быть.

— Он застал меня врасплох. — Линдсей догадалась, что Эдди нанес ей самое страшное оскорбление, на какое был способен. Сам он взял бы интервью у доктора, лежа на смертном одре. Ей захотелось реабилитироваться в его глазах. — Скоро увижу Окурта и задам ему пару вопросов. Если кого-то перевели на «Актеон», один из нас обязательно должен об этом знать. В данном случае это не я.

— Паранойя — не болезнь. Подстегивает творческое мышление. Так для чего, думаешь, он здесь?

— Нам всем позарез нужна биотехнология Шан. Полагаю, он вернулся именно за этим.

Эдди явно не пришел в восторг от ее слов.

— Вот черт, — пробормотал он.

— Ты знаешь больше, чем говоришь мне, так?

— Сомневаюсь. А ты мне все рассказала?

— Я не знаю, что и кому можно теперь говорить. — Линдсей осторожно сжала руку Эдди, сама не понимая, дружеский ли это жест или жест отчаяния. — Ты сдаешь анализы?

— Постоянно.

— Они проверяют их на наличие биологической угрозы. Как у Шан.

Эдди все еще улыбался своей обычной фамильярной улыбочкой, но она сделалась бледной-бледной.

— А если бы ты выяснила, что заразилась, как бы поступила?

— Бежала бы. Очень-очень быстро. — Линдсей еще не спрашивала себя, насколько далеко зашла бы, чтобы не позволить биотехнологии попасть в плохие руки, которых становилось все больше. — Если что-то услышишь, обещай, что скажешь мне.

— Если это соглашение касается нас обоих, то я согласен. Она посмотрела на него без всякого выражения и просто пошла дальше. Ложь давалась нелегко. Она не сомневалась в том, что сделал бы Эдди, если бы узнал, что у нее на уме относительно Шан. Он восхищался Франкленд и не делал из этого секрета.

Линдсей расположилась в углу кают-компании и приготовилась к утреннему брифингу. Это место казалось ей слишком неофициальным для ведения серьезных дел. Но не она командует на корабле, а Окурт. Она стремилась быть незаметной, что в такой старомодной форме очень сложно. Линдсей даже говорила не так, как остальные члены экипажа. Три поколения вне человеческого мейнстрима — этот пробел проявлялся не только визуально, но и на слух.

И конечно, еще одна проблема. Никто не знает, что сказать женщине, которая потеряла ребенка.

Окурт волновался. Он вертел чашку с кофе на блюдце, и Линдсей хотелось шлепнуть его по руке, чтобы перестал. Но он остановился сам, когда двенадцать офицеров заняли свои места.

Двое уселись по обе стороны от Линдсей — чуть ближе, чем ей хотелось бы. От близости чужих людей Линдсей почувствовала себя неуютно и постаралась занять как можно меньше места.

— Мы получили приказ начать переговоры с властями вес'хар, — объявил Окурт.

Офицеры ответили молчанием. Искусству дипломатии никто не обучался. Линдсей подумала — невелика потеря, потому что дипломатия в человеческом понимании этого слова с вес'хар не сработает. Она общалась с ними достаточно, чтобы уяснить это.

— Они не ведут переговоров, — сказала она.

— Понимаю, задача не из простых.

— А как на это отреагировали исенджи?

— Их в это никто не посвятил.

Линдсей вернулась к созерцанию своих ладоней. Их во многое не посвящали. Бывают в жизни моменты, когда в голове начинает звонить сигнальный колокол и звонит не умолкая. Линдсей не знала, слышит ли его сейчас кто-то кроме нее. Наверняка Окурт слышал, но она была уверена, что он в точности выполнит инструкции политиков, сидящих где-то в ста пятидесяти триллионах миль.