За чертой

– Возьмите, пусть воспоминания будут еще и вкусными.

– Спасибо, – парень жадно принял сверток, сглотнул подступающую к горлу слюну, подавил урчание в пустом желудке и, оглядевшись по сторонам, как голодный пес смотрит, не угрожает ли кто-нибудь найденному лакомству, спрятал пироги в карман. И собрался было идти, как вдруг осторожно повернулся, почувствовав какую-то тяжесть, будто ноги залили в бетон, и он мгновенно застыл.

– Может, и я для вас чем полезен буду, помощь какая по хозяйству нужна?

Бабушка ненадолго задумалась.

– Ну, разве что крыльцо починить, ступени проломились, а шагать через одну уже трудно – старость.

– Крыльцо? Постараюсь.

Старушонка отворила скрипучую калитку, и спустя мгновенье Михаил осматривал ведущую в дом ветхую лесенку.

– Хозяйка, а инструмент какой имеется?

В ответ бабушка отвела парня в сарай, где над небольшим верстаком на вбитых в стену гвоздях аккуратно был развешан разнообразный инструмент.

– Бери, что надо для работы, от мужа осталось, —проговорила старушка.

Михаил захватил банку с гвоздями, пилу, молоток и под присмотром бабушки проследовал к дровнику, где у ровных рядов колотых поленьев стояло несколько видавших виды, но все еще довольно крепких досок. Михаил прикинул нужный размер, и спустя час место поломанных ступеней заняли новые.

– Принимай работу, хозяйка, – прокричал Михаил.

Женщина бегло взглянула на крыльцо, пару раз поднялась и спустилась и, улыбнувшись, проговорила:

– Теперь сущее удовольствие, а то стара я для акробатики – через ступени прыгать.

– Покрасить бы еще, чтоб дольше прослужили.

Женщина снова отвела Михаила в сарай, где он, вернув инструмент на место, отыскал банку серой краски и растворитель. Аккуратно выкрасив лестницу, Михаил оставил неокрашенным место, чтобы старушка могла ходить, и собрался распрощаться, обещая вернуться завтра и докрасить оставшуюся часть.

Но бабушка наотрез отказывалась отпускать помощника с пустыми руками и вручила ему увесистую котомку в качестве платы за работу.

Михаил вышел, обернулся и, радостно улыбнувшись старушке на прощанье, бодро зашагал к делянке, сейчас он ощущал себя молодым и здоровым, полным сил и был готов перерубить все березы разом. Вскоре проселочная колея привела парня к цели.

Он присел на пенек и не без интереса начал выкладывать содержимое котомки на землю. Первым попался сверток с уже знакомыми пирогами, кои он попробовал, еще чиня ступени. После были банки с соленьями: огурцы, грибы, помидоры, а завершала нехитрый продуктовый набор полулитровая бутылка с мутноватой жидкостью. Самогон являлся деревенской валютой с давних времен и охотно принимался многими в качестве оплаты за работу. Михаил сложил яства в котомку, отложил бутылку в сторону. Порывисто поднялся и принялся расхаживать взад и вперед по делянке в поисках надежного места, куда можно припрятать заветную емкость. Не найдя ничего лучше, чем прикопать сей клад под один из пней, Михаил с полчаса порубил дрова и отправился в дом за телегой.

Анатолий сидел на скамейке во дворе и беззаботно пускал дым, раскуривая сигарету без фильтра.

Увидев Михаила, он поднялся и, нахмурив брови, встряхнул правой рукой, освобождая наручные часы, едва видневшиеся на запястье из-под рукава мешковатой куртки, явно доставшейся Анатолию с чужого плеча.

– Что-то ты рано, я собирался идти к тебе помогать, только решил покурить перед дорожкой.

Михаил ничего не ответил, лишь протянул хозяину котомку с продуктами.

Анатолий, швырнул ее в сторону, крепко сжал руку Михаила и злобно посмотрел ему в глаза.

Гость отвел взгляд, Анатолий резко подался в его сторону. Михаил зажмурился, ожидая получить удар, но Анатолий осекся, лишь замахнувшись.

– Еще одно правило. Не общаться ни с кем из местных, ничего не брать и никому не помогать, ты сюда не для этого приехал! Запомнил? – брызжа слюной в лицо Михаилу, прокричал Анатолий.

– Да, – виновато пряча глаза с наворачивающимися от обиды слезами, проговорил Михаил.

– Вот и славно, а теперь пойдем посмотрим, как ты поработал.

Михаил хотел было убежать, но что-то его останавливало, ему казалось, что эта агрессия ненастоящая, не мог по его представлению так внезапно меняться характер человека.

Михаил лишь согласно кивнул и проследовал за Анатолием, отметив для себя, что если еще раз повторится подобная выходка, он обязательно отсюда уедет.

Дойдя до делянки, Анатолий бегло окинул взором скудную работу гостя.

– Нет, друг мой, так дело не пойдет. Если ты хочешь выбраться из бомжатской жизни и вновь стать человеком, то и работать ты должен соответственно. С зари и до заката, – он вновь посмотрел на часы и бросил топор к ногам Михаила. – Приступай, вернешься, как стемнеет, и запомни: здесь просто так не кормят! – Анатолий ехидно улыбнулся и проследовал в обратном направлении, оставив Михаила один на один со своими думами и непочатым краем работы.

Михаил снял носки и, надев их на руки вместо перчаток, принялся рубить поваленные березы, вымещая на них обиду, полученную от нового знакомого.