За Чёрной рекой

Холодно мерцающие глаза испытующе посмотрели на него.

— Ты удивлен?

— Меня предупреждали в Велитриуме и еще поселенцы, живущие при дороге, что эти дьяволы время от времени просачиваются на чужую территорию, но я никак не думал встретить их так далеко от границы.

— Мы всего лишь в четырех милях к востоку от Черной реки, — пояснил положение незнакомец. — А их убивали и в миле от Велитриума. Ни один поселенец от Громовой реки до самого форта Тасцелан не может чувствовать себя в безопасности. Я взял след пса в трех милях к югу от форта этим утром и с тех пор преследовал его. Я подоспел вовремя: он уже натягивал тетиву. Еще миг — и пес пополнил бы тобою Царство мертвых. Но я расстроил его планы.

Широко раскрытыми глазами путник взирал на этого загадочного гиганта: казалось невероятным, чтобы смертный смог выследить и убить лесного дикаря, сам оставаясь незамеченным. Для этого требовалось самому слиться с лесной жизнью, раствориться в ней без остатка, что было немыслимо даже для Конаджохары.

— Ты из гарнизона форта? — наконец спросил он.

— Я не солдат. Я получаю плату и довольствие как полевой командир, но исполняю службу в лесах. Валанн понимает, что для меня больше подходит патрулировать лес вдоль пограничной реки, чем сидеть взаперти в курятнике, именуемом фортом.

Воин небрежно отшвырнул ногой труп поглубже в заросли, выпрямил помятые кусты и, повернувшись, пошел по тропе. Юноша — следом.

— Меня зовут Балтус, — назвал он себя. — Я был в Велитриуме вчера вечером и пока не решил, что лучше: взять надел или поступить в форт на службу.

— Лучшую землю у Громовой реки уже разобрали, — усмехнувшись, сказал гигант. — Есть много хорошей земли между скалой Скальпа — ты прошел мимо нее за несколько миль отсюда — и фортом, но там опасно: река слишком близко. Пикты пробираются через границу, жгут поселения, режут людей. Бывает, нападают группами. Когда-нибудь они соберутся и выметут из Конаджохары всех поселенцев. Может быть, им это удастся… пожалуй, что так. Вся эта затея с колонизацией — чистое безумие. Ведь есть немало отличной земли к востоку от Боссонийского Пограничья. Если бы аквилонцы слегка поурезали владения своих баронов, чтобы посеять пшеницу там, где сейчас охотятся на оленей, то ни к чему было бы переходить границу и отбирать у пиктов их землю.

— Странно слышать такое от человека, состоящего на службе у правителя Конаджохары.

— Дело не во мне, — резко ответил его спутник. — Я наемник. Я со своим мечом там, где больше платят. Я никогда не сеял и никогда не посею пшеницу — во всяком случае, пока найдется жатва моему мечу. Но вы, хайборийцы, вы зашли слишком далеко. Вы захватили пограничные земли, сожгли деревни, перебили людей и отодвинули границу к Черной реке; только я сильно сомневаюсь, чтобы вам удалось удержать то, что вы завоевали, и уж конечно, вам ни за что не продвинуться дальше на запад. Ваш выживший из ума король не представляет, какие здесь условия. Он жмется с отправкой сюда крупных подкреплений, а поселенцам с нашествием объединенных кланов одним не справиться.

— Но ведь среди пиктов междоусобица, — возразил Балтус. — Они никогда не выступят вместе, а с одним кланом мы всегда справимся.

— Пожалуй, даже с тремя, — согласился воин. — Но однажды появится вождь, который объединит тридцать, сорок племен, как это случилось в Киммерии, когда много лет назад гундермены попытались отодвинуть границу к северу. Они начали колонизировать южные земли Киммерии: победили несколько слабых кланов, построили укрепленный город Венариум… да ты и сам наверняка слышал эту историю.

— Да, действительно, — вздрогнув, ответил Балтус. Память о сокрушительном поражении позорным пятном омрачала победную летопись его воинственного народа. — Мой дядя был в Венариуме, когда киммерийцы захватили стены. В числе немногих ему удалось вырваться из бойни. Он часто рассказывал нам о том черном дне. Варвары, как несметная прожорливая стая, вдруг хлынули с холмов и атаковали с такой яростью, что было невозможно выдержать их натиск. Мужчины, женщины, дети — всех перерезали. Венариум превратился в груду дымящихся развалин — там и сейчас одни руины. Аквилонцы были отброшены за приграничье и с тех пор уже не отваживались нападать на Киммерию… Но ты говоришь так, будто сам там побывал. Или я ошибаюсь?

— Нет, отчего же. — Воин усмехнулся. — Я был там — и в той прожорливой стае, что хлынула с холмов. Мне не было тогда и пятнадцати зим, но мое имя уже звучало на советах старейшин.

Балтус невольно отпрянул в сторону. Неужели человек, спокойно вышагивающий рядом с ним, — один из тех вопящих кровожадный дьяволов, которые в тот давний день ворвались в город и пролили потоки крови?

— Ты что же — тоже варвар? — воскликнул он.

Тот не обиделся, а лишь кивнул:

— Я Конан-киммериец.

Страхи прошли. Балтус с живым интересом посмотрел на спутника.