За что боролись…

Тимофеев оказался действительно великолепным собеседником, интересным человеком и вообще — чрезвычайно обаятельным мужчиной, и я к концу банкета едва ли не влюбилась в него, позабыв все свои вчерашние антипатии. Кроме того, он очень много пил, потому что гости валом валили к нему с бокалами в руках, вероятно, желая завести или же закрепить знакомство. Поглотив умопомрачительное количество спиртного, он оставался таким же спокойным, тактичным и предупредительным. Соседство с Тимофеевым не прошло для меня даром — я также пила достаточно много, но в отличие от него хмель ударил мне в голову.

Краем глаза я посматривала на Анкутдинова с Блэкмором. Американец пил мало, зато разглагольствовал очень много, при этом оживленно размахивал вилкой с риском выколоть глаза находящимся рядом Новаченко и Лейсману. Тимур тонко улыбался и периодически вставлял в поток американского словесного поноса короткие реплики, которые, по-видимому, очень нравились Блэкмору, потому что он расплывался в улыбке и с удвоенной энергией продолжал вещать что-то.

К нам подошел Новаченко. Он был изрядно подшофе, с расстегнутой верхней пуговицей рубашки и пиджаком нараспашку.

— О це бисов америкашка, — прогрохотал он, — и шоб його чорты схопыли, и мелет, и мелет, як молотылка!

— А ты, Тимофей Леонидыч, его не слушай совсем, — сказал Тимофеев, — не слушаешь же ты меня, когда я тебе умные вещи говорю.

Новаченко наклонился надо мной, и его маленькие рыбьи глазки масляно блеснули.

— Так это ты вчера моих хлопцив згубыла, як лохив остатних? — сверкая белыми зубами, весело спросил он.

— Ага, згубыла, — передразнила его я, — не хуже, чем в песне: «Ты ж мэнэ пидманула, ты ж мэнэ пидвэла!..»

— С этого дня бульбу охраняют, — сообщил Новаченко, — бедные хлопцы…

— Картошку на овощной базе, — пояснил Тимофеев. — Леонидыч, вертайся до шефа, он тебя, кажется, зовет.

Через минуту Анкутдинов поднялся и вальяжно прошествовал через зал с уже пьяненьким, несмотря на малые по российским стандартам дозы алкоголя, американцем. Тот вертелся, путался у Анкутдинова под ногами, натыкался на гостей и громко при этом хохотал.

— Аркадий Иосифыч, — подошел Анкутдинов к Лейсману, — организуй заграничному фрукту уик-энд по полной программе. В сауну с девками его скатай, да только больше особо не пои, а то я хочу уже сегодня обговорить с ним кое-какие условия договора.

— Я понял, — ухмыльнувшись, ответил Лейсман.

— Да, и Новаченку с собой забирай, он уже надрызгался.

— А ты с кем?

— Я вместо него Тимофеева возьму, он десять таких Новаченок стоит, даже трезвых.

— Тоже верно, — одобрил Лейсман. — С Ивановой будешь рулить?

— Да чего там рулить с бабой? — мило улыбнулся Анкутдинов. — Просто захотелось мне с ней немного пообщаться.

— Ну-ну, пообщайся.

…Тимофеев подвел меня к белому анкутдиновскому «мерсу» и предупредительно открыл передо мной дверцу.

— А, «Мерседес» из вашей авторемонтной мастерской! — съязвила я.

— И на старуху бывает проруха, — миролюбиво откликнулся Тимофеев. — Значит, так. Шеф велел отвезти тебя в офис. Он скоро туда подъедет.

— Убивать будете?

— А это как шеф скажет, — с великолепно наигранной серьезностью ответил Тимофеев.

Я рассмеялась, и огромный «мерс» легко сорвался с места и понесся по улицам вечернего города.

* * *

Главный офис «Атланта-Росс» был пуст, если не считать трех молчаливых охранников с автоматами. При виде Тимофеева они почтительно посторонились, давая нам дорогу.

Тимофеев привел меня на второй этаж, в большую приемную перед кабинетом Анкутдинова.

— Саша, — сказала я, падая на мягкий диван, — объясни мне, пожалуйста, что ты, специалист высочайшего класса, одно из первых лиц огромной фирмы… что ты делал вчера в этом захолустье, в этой авторемонтной мастерской?

Тимофеев улыбнулся, восприняв это как каприз захмелевшей женщины, и терпеливо пояснил:

— Я работаю начальником охраны завода, я же тебе говорил. А в авторемонтном центре в тот день дежурили новички, и я сел их проинспектировать. Каждый человек должен делать свою работу профессионально. Вот как ты.

— А ты… знаешь, кто я? — промурлыкала я, потягиваясь всем телом, как ленивая кошка, и краем глаза поглядывая на Тимофеева: отреагировал ли на мои широкие жесты?

— Частный сыщик, — ответил тот, не проявляя никакого энтузиазма при виде моих обтянутых платьем прелестей и длинных ног, открывшихся едва ли не до того места, откуда они растут. — Довольно хороший частный сыщик.

Я нежно улыбнулась ему и покрутила в воздухе приспущенной на носок туфелькой.

— Танечка, я профессионал, — неожиданно сказал он, — и если шеф говорит мне: «Без фокусов!» — я выполняю его приказ. Так что оставь очаровательные ужимки для другого раза, когда я не буду связан профессиональными обязанностями.

Я резко перевела свое тело в вертикальное положение и оправила платье.

— Я просто потягивалась, — снисходительно пояснила я, — понимаешь, дрема напала.

Он одобрительно кивнул.

— Молодец, Танечка.

В этот момент наше уединение было нарушено приходом Анкутдинова.

— Заменю я, наверно, этого клятого хохла на тебя, Александр Иванович, — довольно сердито сказал он.