За чужую свободу

– Вот как! – радостно воскликнул Бахтеев, – значит, вместе… Идем же, потолкуем на свободе.

Они незаметно вышли. Только Бахтееву показалось, что княгиня Ирина проводила его долгим враждебным взглядом.

VII

Князь Никита Арсеньевич сидел в своем кабинете и слушал доклад своего управляющего. Невысокого роста, пожилой, круглый, как шар, с почти голой головой, управляющий стоял перед князем с выражением почти ужаса на своем толстом красном потном лице.

Звали его Семеном Семеновичем Буровым, и был он коллежским регистратором по синодской канцелярии. Но служба его была совершенно фиктивная. И службу и чин получил он благодаря могущественной протекции князя Никиты. Он был сыном прежнего управляющего, очень ценимого за честность князем. Сын пошел в отца. Он был честен и предан князю. Отец его был вольноотпущенным, а сын был уже коллежским регистратором и дворянином.

Вести, привезенные им князю, были с его точки зрения ужасны, и он робел, как доложить их…

– Садись, Семен, – обратился к нему князь, – и говори. Садись, – уже властно повторил он, видя, что Буров стесняется.

Буров робко опустился на край стула…

– Ваше сиятельство, – дрожащим голосом начал он. – Нам негде брать рекрутов.

Князь забарабанил сухими пальцами по столу и, нахмурясь, молча ждал продолжения.

– Дела плохи, – продолжал Буров, отирая рукавом лицо. – Требуют, а что мы дадим?

У Бахтеева по всей России были раскинуты богатейшие имения.

– А что в новгородской? – спросил он.

– Пусто, ваше сиятельство, – ответил Буров, – из ста пятидесяти восьми дворов не уцелело и десяти. Разбежались… Остальные голодают.

– А в нижегородской?

– Разбойниками стали, ваше сиятельство, в леса побегли, – ответил Буров, – а о рязанской и московской и говорить нечего – пустыня… Все порублено, потравлено… Люди, как звери, разбежались по лесам… Разбойничают, погибают целыми семьями, гниют… Ваше сиятельство, – со стоном воскликнул Буров, сползая со стула и став на колени, – ваше сиятельство, помилуйте! Грех перед вами совершил!.. Гневайтесь, судите. Видит Бог, иначе не мог!

Тяжелые крупные слезы текли по лицу Бурова. Лицо князя дрогнуло.

– Встань, – сурово сказал он, – и говори толком.

Буров с трудом поднялся с колен.

– В чем дело, говори, – повторил князь.

– А в том, – вдруг решительно начал Буров, однако весь дрожа, – что за сей год ваше сиятельство доходов не имеет. Что все хлебные запасы и дровяные я отдал вашим крестьянам, пожженные, голодные, они не имеют ни крова, ни пищи, и скотинку роздал, там коровок, там лошадок… Судите же меня, ваше сиятельство!

Семен Семенович снова бухнулся в ноги князю.

Несколько мгновений князь, словно ошеломленный, молчал. Потом его строгое, суровое лицо приняло странное, несвойственное ему выражение растроганности и умиленности.

– Встань, Семен Семеныч; подойди, обними меня, спасибо, – дрогнувшим голосом сказал он.

Буров быстро вскочил с колен и бросился к князю.

– Не надо, не надо, – говорил князь, отнимая свои руки, которые Буров хотел целовать.

Он крепко обнял Бурова.

– Ты верный человек, – сказал он, – и понимаешь меня. Бог даст, мы еще не разоримся, а как у племянника, – спросил он, – в могилевской?

– Хуже быть не может, – ответил Буров, отходя на свое место. – Ничего нет.

– Но ведь все же у нас деньги есть? – почти весело спросил князь.

Оживился и Буров.

– Еще бы, ваше сиятельство, – бодро ответил он, – только куры не клюют.

И он стал подробно докладывать князю о состоянии наличных счетов.

– Ну, значит, нечего и толковать, – уже совсем весело скзазал князь. – Ты знаешь моего племянника Левона?

– Еще бы, ваше сиятельство, – отозвался Буров, – чай, в опеке у нас.

– Ну, так вот, – сказал князь, – Левон едет в поход. Открой ему счет. Что бы ни спросил – давай. Хоть меня разори, а ему не отказывай. Понял?

– Еще бы, – широко улыбаясь, ответил Буров. – По правде сказать, ваше сиятельство трудно разорить; вы вроде как граф Строганов.

Князь Никита усмехнулся.

– Это который всю жизнь одну цель имел – разориться, да и то не смог, как сказала моя незабвенная императрица, – ответил он. – Ну, что же, тем лучше. Вели‑ка к себе прислать все счета из домовой конторы, там расплатишься. Да, – добавил он, – дела Буйносова очень плохи, должно быть?

Буров только вздохнул.

– Так вот, – продолжал князь, – я в эти дела не вмешиваюсь. Это дело княгини. Так помни: по требованию княгини чтобы все делалось скорее, чем для меня самого. Понял? И чтоб я и не знал об этом! Запомни!

– Слушаю – с, ваше сиятельство, – ответил, кланяясь, Буров.

– А я так и отпишу в военное министерство, – закончил князь. – Пусть ищут новых воинов, авось очухаются.

Отпустив Бурова, старый князь долго задумчиво ходил по кабинету.

VIII

Данила Иванович Новиков в полной парадной форме прямо из Казанского собора приехал к Бахтеевым.

Служили торжественный молебен по случаю занятия графом Витгенштейном Берлина. Присутствовала вдовствующая императрица с августейшим семейством. Говорили о какой‑то решительной победе над вице – королем Евгением.

Новиков приехал раздраженный и недовольный.