За чужую свободу

Молодая девушка была дочерью старого скрипача, учителя музыки Готлиба Гардера – Герта. Старый Готлиб вынужден был год тому назад покинуть Берлин, где у него были хорошие заработки, и поселиться в Силезии, так как навлек на себя подозрение французской полиции в принадлежности к тайному обществу Тугенбунд. Поселившись в Бунцлау, он кое‑как перебивался, частью грошовыми уроками, частью работами Герты – вышивками и шитьем. Скромный заработок давал им средства к существованию. Они арендовали на окраине города небольшой домик, верхний этаж которого обыкновенно сдавали.

В настоящее время жильцами старого Готлиба были трое русских офицеров, принятые как стариком, так и его дочерью с истинным восторгом.

Молодая девушка, стоя на заборе, тихонько напевала:

Durchmarshiren,
Einquartiren,
Alimenteren,
Requisiren,
Einscribiren,
Frauentfiiren,
Hausverliren,
Nichtresoniren,
Und doch illuminiren,
Das ist zum krepiren[2]

.

В переводе современника, автора известных записок, сопровождавшего в походе императора Александра I статс – секретаря и адмирала А. С. Шишкова:

Мимо проходят,
Дай им постой,
Накорми да напой;
Тут тебя схватят,
В солдаты возьмут,
Жену уведут,
Весь твой скарб и дом
Опрокинут вверх дном,
Согнут тебя в дугу,
Все, все им в горло суй,
Молчи, – ни гу – гу,
И еще иллюминуй;
Ну, право, лучше смерть,
Чем это терпеть.}

Последние слова песни девушка пропела с особенным чувством, и в ее голосе послышались слезы.

– Браво, браво, фрейлейн Герта! – раздался за ней веселый голос. – Я и не знал, что вы так прелестно поете.

Девушка обернулась, слабо вскрикнула и, вся вспыхнув, неловко соскочила с забора и чуть не упала, от чего сконфузилась еще больше.

Перед нею в полной парадной форме стоял молодой русский офицер.

– Ах, господин Новиков! – воскликнула она, – как вам не стыдно подслушивать.

– Подслушивать, – смеясь, ответил Данила Иванович. – Сперва, правда, вы только мурлыкали, а кончили так громко, что, я думаю, в доме слышно. Ну, с добрым утром.

И он протянул Герте руку.

– С добрым утром, – ответила Герта, пожимая руку молодого офицера. – Однако как вы рано встали. А ваши друзья еще спят?

– Встают, – отозвался Новиков.

– Ну, как чувствует себя ваш князь? – непринужденно начала Герта. – Отчего он всегда такой печальный? У него, наверное, осталась в России невеста? Да? Вот мой двоюродный брат Фриц (он поступил теперь в ландвер) тоже все вздыхает. Он был студентом в Гейдельберге, и там у него невеста. Нет, если бы я полюбила, я пошла бы за любимым человеком на войну…

Герта весело болтала, но при последних словах ее глаза потемнели, и лицо приняло решительное выражение.

Новиков смотрел на нее, и на его энергичном лице ясно выразилось восхищение.

– Нет, фрейлейн Герта, – ответил он, – у князя не осталось невесты в России. У него просто меланхоличный характер. Так вы бы пошли на войну? – спросил он.

– Пошла бы, – тряхнув своими великолепными косами, произнесла Герта. – Но, однако, – закончила она, – раз вы и ваши друзья уже встали, надо подумать о завтраке.

– Очень хорошо, – сказал Новиков. – Тем более что мы торопимся в штаб.

– В таком случае – бежим, – крикнула Герта. – Рыцарь, за мной.

И она побежала к дому. Новиков поспешил за ней.

II