За далекой чертой

Женщина улыбается. Взгляд ее карих глаз глубок и ласков. Каштановые волосы собраны в высокий хвост, который подскакивает от каждого движения.

– Меня зовут доктор Сива. Я педиатр, пришла осмотреть малыша Броуди перед выпиской.

– Прекрасно, а то нам уже не терпится уйти!

Доктор смеется:

– Обещаю, сильно не задержу. А потом поедете домой с этим ненаглядным сверточком.

Сажусь на кровать, наблюдаю за доктором. Броуди не рад тому, что его разбудили. Он корчит забавные гримаски, вытягивает губы в трубочку, извивается, машет ручками. Врач развернула пеленку и теперь проверяет сердцебиение и другие показатели. Но почему-то на это уходит больше времени, чем я думала, и синеватые губы моего малыша привлекают внимание педиатра.

– Я заметила, что они немножко посинели, и укутала ребенка еще одним одеяльцем, – поясняю я.

Доктор Сива поднимает на меня взгляд и кивает.

– Отличная идея. Легкая синюшность пока сохраняется, поэтому проведем еще несколько обследований, а потом уже вас отпустим.

Сердце екает у меня в груди. Новые обследования? Звучит зловеще, точно врач заподозрила серьезные отклонения. Этот язык мне известен, я и сама им пользуюсь в разговорах с пациентами.

– Как по-вашему, у малыша все нормально? – спрашиваю я, коря себя за то, что не забила тревогу раньше. Я не специалист, но знаю, на что нужно обращать внимание, когда осматриваешь грудничков. Недосып добивает меня, формулировать мысли получается с огромным трудом.

Доктор улыбается, пеленает Броуди, кладет планшет, на котором закреплены бумаги с его медицинскими показателями, в уголок кроватки.

– Уверена, все в порядке. Но лучше перестраховаться, пока вы не уехали. Я его заберу и очень скоро верну. Договорились?

– Да, большое спасибо, доктор.

Она уходит, а я ложусь на кровать, растягиваюсь на спине и смотрю в потолок. Сердце бешено колотится о ребра. Голова кружится, дыхание стало совсем поверхностным. Сосредотачиваюсь на нем, стараюсь дышать глубже. Сейчас не хватало только, чтобы мое несчастное, уставшее, перегруженное тело отключилось из-за панической атаки. Надо оставаться начеку, сохранять концентрацию. Возможно, впереди серьезные трудности, и надо морально к ним подготовиться.

На пороге появляется Бен. На губах улыбка до ушей, а в руке он несет новенькое автокресло.

– Прости, немного опоздал. Пробки утром жуткие. Такое чувство, что все одновременно ринулись учиться и работать. – Он обнимает меня, целует в щеку, оглядывается. – А где Броуди?

Беру его за руку и крепко сжимаю.

– Доктор сказала, что нужно провести еще несколько обследований до выписки.

– Ох.

– Она только ушла. Жаль, что вы разминулись…

– Прости, – повторяет он.

– Да нет, я же не в укор тебе. Просто я маловато вопросов ей задала. С ног валюсь от усталости, и голова кружится.

Бен гладит меня по волосам, убирает с лица растрепавшиеся прядки.

– Уверен, все будет хорошо.

Его появление мгновенно меня успокаивает. Он точно теплый бальзам на мои обнаженные нервы. Сложно сконцентрироваться на происходящем, хотя эмоции так и норовят порвать меня на кусочки. Стоит запаниковать, и я наверняка все испорчу, поэтому стараюсь думать о том, до чего же чудесно будет вернуться домой и воссоединиться в семейном гнездышке. Да и потом, скорее всего, я зря так распереживалась и Броуди ничего не грозит.

Мы говорим о сыночке. О моих чувствах. О работе Бена и о том, как мы будем проводить дни, пока он с нами дома.

Вскоре возвращается доктор Сива с Броуди на руках и говорит, что мы можем ехать домой и что результаты обследований ожидаются через несколько дней, но если нас что-то встревожит, нужно сразу ей звонить. Благодарим врача и собираем вещи. Я устраиваю Броуди в автокресле, Бен берет сиденье за ручку и несет, а во второй руке тащит мой чемодан. Мне остаются цветы; прошу у медсестер картонную коробку, чтобы проще было нести.

Долго возиться, чтобы как следует пристегнуть Броуди к сиденью, не приходится, но я все равно нервничаю. Правильно ли мы действуем? Такой ли щелчок должен звучать, когда фиксируешь кресло? В голове миллион мыслей, и каждая связана с малышом. Больше в сознание ничего не проникает. Во мне нет места и сил ни для чего другого.

* * *

Распахиваю глаза, впервые за несколько дней чувствуя себя отдохнувшей. В спальне темно, но часы на прикроватном столике показывают, что сейчас четыре пополудни. Почти весь день мы провели дома. Когда приехали из больницы, я приняла душ, переоделась и проспала целых три часа. Теперь ощущаю себя почти человеком. Радость вдруг накрывает меня мощной волной, и я невольно улыбаюсь. Потом спускаю ноги на пол и тащусь на кухню.

Бен сидит в столовой, рядом с ним – детская люлька. Муж читает, но при виде меня расплывается в улыбке.

– Броуди еще спит, – шепотом сообщает он.

Ставлю чайник, ищу в буфете, чем бы перекусить. Я голодная как волк! Нахожу чипсы, а в холодильнике – порционную упаковку французского лукового соуса. Мощный заряд углеводов теперь обеспечен. Сажусь за стол и начинаю есть, слушая рассказ Бена о книге, которую он сейчас читает.