За далекой чертой

Мэри вбежала в игровую и обнаружила, что Лотти уже сидит тут вместе с Гарри и Дэйви. Лотти и Дэйви устроились на полу, скрестив ноги. Между ними лежала шашечная доска. Светлые волосы малышки были убраны в косу, а кремовое платье, подол которого так изящно покачивался в такт шагам, было чистым и тщательно выглаженным. Гарри сидел в кресле с высокой спинкой, уперев локти в колени, и буравил взглядом шахматную доску на маленьком столике перед ним. Мэри опустилась на стул напротив и улыбнулась.

Гарри встретился с ней взглядом. Его глаза сверкнули.

– Давай в шахматы сыграем?

Мэри пожала плечами:

– Я не умею.

– Я тебя научу!

Мэри часто думала: до чего странно, что мальчишка из приюта знает то, о чем она и не слыхивала. Она прекрасно понимала, как оказываются в приюте: у Гарри не было родителей. А у нее хотя бы есть мама. При этом Гарри умеет читать, знает об исторических событиях, о которых она даже не подозревала, может играть в шахматы. Были у него и другие таланты, которые ее изумляли, и немало.

– А где ты сам играть научился?

Гарри улыбнулся.

– Один преподаватель в Барнардо давал мне уроки.

– Там что, есть такой предмет?

Мальчик покачал головой:

– Нет, он со мной занимался в свободное время.

– Хотя его и не заставляли?

– Именно. А еще он мне читал. И другим мальчишкам, которые любили слушать истории, – мы тогда еще сами читать не умели. Потом мистер Уилсон помогал нам учиться грамоте. А мог ведь проводить время дома, с семьей – если она у него, конечно, была; я никогда об этом не спрашивал. Хороший он был человек. – За разговором Гарри расставлял по полю фигуры, и они скользили в такт его словам.

– Как здорово! Вот бы и у меня был такой учитель, – вздохнула Мэри. – Но мама меня в школу не пускала: я сидела дома и присматривала за Лотти.

– А вместе с сестрой нельзя было в школу ходить?

– Отправить нас двоих маме было не по карману.

– Ничего страшного. Я сам тебя всему научу.

Тем временем в углу четверо музыкантов в черных фраках начали настраивать инструменты. Один из мужчин взялся за громадину с длинными струнами, а у другого в руках была скрипка, которую Мэри уже как-то раз видела. Однажды в Рождество они с мамой и Лотти сели на поезд и отправились в центр. Мама захотела показать дочуркам Биг-Бен: по ее словам, после глоточка виски в ней проснулась рождественская лихорадка. Когда они сошли с поезда и поднялись вместе с огромной толпой по лестнице, Мэри едва не столкнулась с музыкантом. Тот стоял под навесом у входа на станцию, прижав подбородок к изящному инструменту, а вокруг падал снег. Черный плащ, застегнутый на все пуговицы, облегал стройную фигуру скрипача, на шее был повязан шарф, прикрывающий уши и нижнюю часть лица; длинный крючковатый нос стал алым на холоде, а над ним поблескивали круглые очки.

Она и по сей день отчетливо помнила ту сценку до малейших деталей: внешность мужчины, исходивший от него запах мыла и сигарет, но самое главное – музыку. Большинство пассажиров спешили мимо по своим делам, огибая скрипача, чтобы поскорее выскочить на заснеженную улицу, но только не Мэри. Она застыла как вкопанная и зачарованно наблюдала за его игрой. Мелодия дразнила чувства и бередила душу. Девочке хотелось смотреть на музыканта долго-долго, не отводя глаз, а еще кружить и смеяться, пока смычок пляшет по струнам.

– Что это такое? – шепотом спросила она.

Мама толкнула ее в плечо. Девочку шатнуло вперед, и она едва не упала.

– Обычная скрипка, ничего особенного. Не стой, а то околеем по такой-то погоде…

Гарри прочистил горло.

– Ты готова?

Мэри разогнала туман воспоминаний и сосредоточилась на шахматной доске. Гарри быстро научил ее названиям всех фигур, объяснил, что они могут и как ходят, а также в чем цель всей игры. Шахматы. Чем-то они были сродни попыткам ужиться с мамой, когда та допивала бутылку виски: одно неверное движение – и Мэри с Лотти могла ждать незавидная участь. С этой угрозой девочка давно свыклась и научилась жить в мире, которым правит непредсказуемая королева, готовая напасть в любой момент.

Сперва к игре сложно было приноровиться, но через несколько партий, которые закончились чересчур быстро и принесли Мэри сплошь поражения, она начала понимать, как изменить тактику, чтобы игра длилась подольше, а провал не был так скор.

К их столику подошел официант с подносом, заставленным стаканами с холодным лимонадом. Официант протянул один стакан Мэри, а второй – Гарри. В напиток было добавлено несколько кубиков льда и воткнута трубочка в красно-белую полоску. Мэри сделала глоток и прикрыла глаза от восторга: рот наполнился сладостью с приятной кислинкой.

– Еще сыграем? – спросил Гарри, возвращая фигуры по местам.

Девочка энергично кивнула и поставила стакан.

– Можно один вопрос?

Гарри удивленно вскинул бровь:

– Ну давай.

– У тебя есть братья или сестры?

– Не-а. Или же я о них ничего не знаю.

Мэри медленно вздохнула.

– Как жаль. Мне без Лотти было бы очень плохо.

– Да не все так страшно, – махнул рукой мальчик. – У меня Дэйви есть.

– И то верно. Повезло тебе с другом.

– А еще у меня есть ты! – Гарри расплылся в улыбке.

– Точно!