За давностью лет

— Так вы предполагаете, что пацан ищет для какого-то умельца?

— Вот именно.

— Что ж тут незаконного? Народные промыслы у нас поощряются.

— Правильно. Однако ты же указ о нетрудовых доходах знаешь. Этот умелец наверняка никаких налогов не платит. Дамочки его не выдадут, ведь заказы он выполняет только через хороших знакомых, а вот с сырьем туговато. Сам «светиться» среди нумизматов не захотел, вот и подослал мальца. Как версия?

— Я думаю, что это действительно так! — твердо сказал Андрей.

— Уверенность будет тогда, когда мы с этим умельцем познакомимся, — назидательно поднял палец Дутиков, — а пока при выяснении ты должен проявить максимум осторожности и деликатности. Сможешь?

— Постараюсь, — сказал Андрей, поднимаясь.

— Ну вот это уже глас инспектора, — улыбнулся Дутиков. — Кстати, пойдешь на встречу, пиджак в галстучек оставь здесь. Оно и гигиеничнее в такую жару, и естественнее. Ну-ну, не красней. И самое главное — о каждом своем шаге сообщай мне по телефону. Никакой самодеятельности, предупреждаю вполне серьезно!

...Петр Маркович оказался точно таким, каким описал его Дутиков, — маленьким, толстеньким, в яркой рубашке навыпуск и парусиновых брюках салатного цвета. Он тоже, видать, узнал Андрея по описанию майора и резво подскочил к нему, будто резиновый мяч:

— Почему опаздываете?

Андрей молча показал ему на циферблат ручных часов — без двух минут два.

— Но я же просил не в два, а к двум, — тут же вывернулся старичок. — Есть же разница. А если бы мальчик пришел раньше, что бы он про меня подумал? Он бы подумал, что Петр Маркович нечестный человек! А в результате? В результате, как минимум, потерял бы веру в человечество.

— В школе математику преподавали? — усмехнулся Андрей.

Нимб над головой Петра Марковича удивленно дрогнул.

— Нет, логику. А как вы догадались? Наверное, Иван Семенович что-нибудь говорил?

— Нет, сам вычислил, — не без гордости сказал Андрей. — По манере спрашивать и самому же отвечать. У нас так математик уроки вел.

— Ишь ты, Пинкертон! — восхищенно покрутил головой Петр Маркович. — Вы, кстати, сразу поняли, что рубль серебряный?

— Конечно! — рассмеялся Андрей. — Петр Маркович, вы мне лучше скажите, как специалист, сколько такой рубль может стоить?

— Вы, наверное, хотите спросить, за сколько его приобретет коллекционер? Так?

— Вот именно.

— Ну что ж. Рубль довольно редкий. Думаю, что, если перевести на сегодняшний номинал, рублей сорок — пятьдесят.

— Значит, сто полтинников? — прикинул Андрей.

— Ну не совсем так. Полтинник тысяча девятьсот двадцать четвертого года, хоть и принимается в кассах магазинов как обыкновенный, ценится подороже. Дело в том, что он изготовлен из отличного серебра, хорошо поддающегося обработке. Поэтому весьма ценится ювелирами.

Андрей вспомнил рассказ Дутикова об умельцах и понимающе закивал.

— Но все равно вы правы — обмен отнюдь не равноценный. А вот и счастливый обладатель монеты!

— Здравствуйте, Петр Маркович! — воскликнул подошедший к ним худощавый парнишка в джинсовом костюме, в очках и добавил нетерпеливо: — Нашли мне полтинник?

— Вот этот молодой человек выразил желание, с ним и договаривайся, а то мне некогда, я пошел! — скороговоркой выпалил Петр Маркович и начал удаляться.

— А монета моя где? — крикнул подросток вслед колыхнувшемуся нимбу.

— У него! — уже издали послышался голос Петра Марковича.

— У меня, у меня! — подтвердил Андрей, пристально вглядываясь в лицо паренька.

Он быстро составил мнение о нем. Одет аккуратно, но небогато, держится подчеркнуто независимо, чем-то, скорее своей напористостью и прямотой, он напоминал Андрею его друга Бориса в школьные годы. Смотрел подросток на собеседника холодно-пытливо, будто перед ним не человек, а сломанный будильник, и интересно посмотреть, что у него там внутри.

Так будем меняться? — упрямо спросил подросток.

— Давай для начала познакомимся, — предложил, продолжая пытливо вглядываться, Андрей.

— Василий, — без улыбки сказал паренек и сунул Андрею сухую, крепкую руку, густо залепленную пластырем.

Андрей начал кое о чем догадываться, но, вспомнив наставления начальства, с выводами не спешил.

— А меня Андреем Борисовичем зовут, — начал он было степенно, однако, уловив во взгляде нового знакомца насмешливую искорку, поспешно закончил: — Впрочем, можно — просто Андреем, не возражаю.

— Так что, мало одной монеты? — нетерпеливо прервал его Василий. — Она ведь редкая. Написано: «Петр Великий». Я прочитал.

— Ну молодец, — с иронией похвалил его Андрей. — Поговорить бы надо.

— Мало одной? — снова с нетерпением спросил паренек.

— А есть еще? — вкрадчиво поинтересовался Андрей.

— Нет, только одна. И та, если честно, случайно у меня оказалась, младший братишка с улицы принес...

— Давай все же поговорим, — снова с настойчивостью предложил Андрей, показывая на соседний скверик, который углядел заранее.

— Раз надо, пойдем. Только я спешу, меня один человек очень ждет...

Андрей вновь насторожился: неужели проницательный майор был, как всегда, прав?

Они уселись на свободной скамейке, и Василий выжидательно уставился на Андрея:

— Ну? Будем меняться?