За день до послезавтра

— Генерал, когда было принято окончательное решение о начале миротворческой операции?

Хертлинг помолчал секунду, ожидая, что англичанин продолжит вопрос, усложняя ему задачу. Но тот глядел выжидательно.

— Ну что ж, на этот вопрос ответить довольно просто. Еще за одну минуту до начала силовой фазы операции правительство России имело все возможности предотвратить эскалацию конфликта. Отказаться от вмешательства во внутренние дела соседних государств, вывести подразделения своих вооруженных сил, незаконно находящиеся на их суверенной территории, гарантировать рассмотрение в международном суде дел лиц, виновных в военных преступлениях. Этого и другого было бы достаточно, но на это русское правительство пойти не пожелало. Соответственно, вся полнота ответственности лежит именно на нем. На правительстве России и на ее президенте и премьер-министре лично.

— Благодарю вас, генерал, это вполне ясно. Известно ли вам о числе жертв русской агрессии, об объеме задействованных русскими сил?

— Пока только приблизительно. Но, по предварительным сведениям, число убитых и раненых русскими войсками мирных жителей независимых государств исчисляется сотнями, число вынужденных покинуть свои дома — тысячами. Я не сомневаюсь, что эти сведения будут уточнены в самое ближайшее время. Еще раз отмечу — мы не считаем русскую армию врагом. Но лица, ответственные за военные преступления, будут установлены, подвергнутся судебному преследованию, и их наказание будет как минимум суровым. Терпение мира иссякло, господин Путин и господин Медведев. Вы перешли границы и в переносном, и в прямом смысле. Мы идем требовать от вас и вашей клики ответа.

Симпсон тепло поблагодарил его, но генерал с трудом заставил себя ответить. Ему было очень сложно не думать о том, как умники в Вашингтоне едва не подставили их всех разом, и его лично в частности, — здесь и сейчас. И вероятность произнести всего одно неправильное слово и тем навсегда испортить свою карьеру все еще не осталась позади. Но для таких мыслей не было времени: повторение англичанином представлений себя и собеседника, повторение объяснений особо непонятливым либо поздно включившимся в передачу телезрителям того, где именно они находятся, — все это занимало не так много секунд. Да, сейчас у Петерсена появится шанс прославиться за счет чужих просчетов.

— Генерал, сэр?

Первый лейтенант уловил его напряжение и подошел ближе, готовый слушать и подчиняться.

— Все нормально, Кентерберри. Всего один остался, так? Что там с Си-эн-эн?

— Да, сэр: Си-би-эс ньюс, им дан один вопрос. Си-эн-эн так и не прибыли. Прямой связи с группой у нас нет, их штаб-квартира сообщила, что они в городе, но где именно — сказать не могли. Наш верх тоже не может. Прикажете попробовать выйти на их региональное представительство еще раз, попробовать уточнить?

— Не дай бог. Незачем совершенно. Давайте покончим с этим: все это и так затянулось. Непропорционально, мне кажется.

Всего пятью минутами ранее ему казалось иначе, но теперь атмосфера ощутимо изменилась, и генерал чувствовал это кожей. Что-то происходило. Прямо сейчас, пока он здесь. Что именно?

Он оглянулся и поймал взгляд полковника своего штаба. Тот вопросительно приподнял бровь, — «что?» Хертлинг раздраженно мотнул головой. Можно было догадаться, что случись что-то по настоящему серьезное, к нему бы подбежали, оборвали бы интервью на полуслове, отпихнули бы тупых журналюг в стороны, дав ему заняться делом. Раз этого не случилось, значит, ничего сверхважного пока не произошло. Но что-то все же происходило, и это раздражало и отвлекало.

Хертлинг постарался собраться и натянуто улыбнулся Барри Петерсену, уже ожидавшему в метре впереди. Его оператор уже вел запись.

— Можно, генерал?

— Пожалуйста, мистер Петерсен.

Что он спросит? Кто-то из команды Си-би-эс в нескольких метрах позади работающей пары широко ухмыльнулся. У него была в руках развернутая книжка дорожной карты Прибалтики, и теперь этот человек складывал ее, как положено, ласково приминая на сгибах. Генерал едва удержался, чтобы не зарычать. Да, сволочь, я понял твой намек.

— …Мы все знаем, как вы заняты, генерал. И огромное спасибо за то, что уделили нам время. Мой вопрос такой…

Пауза на полсекунды, на неполный удар сердца. Они посмотрели друг другу точно в глаза. Хитрый, розовощекий корреспондент, повидавший за карьеру больше убитых разными способами людей, чем иной профессиональный коронер или прозектор, — и командующий армией США в Европе. Высокий, спортивный, с интеллектом биржевого аналитика. Повелевающий жизнями миллионов людей. Мечтающий о мире без врагов.

— Насколько велики ожидаемые потери миротворцев?

Снова пауза: генерал Хертлинг аккуратно подбирал слова.

— За какой период, Барри?

Он прекрасно знал, что так делать было нельзя: уточняющие вопросы всегда указывают на то, что отвечающий не вполне владеет темой. Но у него сейчас не было особого выбора.

— За весь период проведения миротворческой операции, до полного достижения ее целей.