За день до послезавтра

Было понятно, что на самом деле будет еще сложнее, чем он думал. Практика всегда сильно отличается от теории, а зачастую и вообще не имеет с ней почти ничего общего. Но самое важное то, что за все это время Николай так и не смог избавиться от ощущения того, что это «не по-настоящему». Что на него рассчитывают в отношении достижения реальной цели — ответить агрессору ударом со спины. «Поцелуй из могилы» — это жест отчаянья. Выполняйся эта операция всерьез — она не требовала бы такой сложности, стольких этапов. Давно сидящий в Принстоне, или Филадельфии, или Балтиморе биолог или химик с зарплатой, налогами и всеми видимым домом на такой-то улице получил бы е-мейл с невинной картинкой, поцеловал бы жену, сделал звонок начальнику про «приболел, но послезавтра выйду точно» и сел бы за руль. Добрался бы до нужного съезда с шоссе, нашел бы коробку с лампочками, сунул бы ее в багажник, поехал бы дальше… Без всяких границ, без возможных приключений по дороге, еще на другой стороне планеты, когда военная автоинспекция и внутренние войска кажутся исчезнувшими в никуда, а ГИБДД абстрагировалась и делает вид, что все нормально, даже наблюдая, как громадный Мицубиши L200 таранит малолитражки прямо на стыке дорог у КПП, стремясь скорее уйти из города, выгадать еще минуту, еще километр от потенциального эпицентра. Впрочем, похожее бывало и раньше, когда о будущей войне, будущей катастрофе не думал никто, кроме таких придурков, как Ляхин… Значит, скорее всего, он служит отвлекающей целью. Не настоящей. Что, однако, никак не снимает с него необходимости делать все на совесть, окупая средства, вложенные страной в его подготовку и документы.

Ребята «с курсов» довезли его до Торфяновки и встали в километре от границы собственно погранзоны, у неработающей бензоколонки. Здесь движение было заметным как в одну сторону, так и в другую. За стеклами довольно густо двигающихся машин были видны напряженные лица людей. Номерные знаки были разные, и это Николая чуть заметно обрадовало. Если через Торфяновку идет поток иностранных граждан, выбравших этот путь, значит, есть шанс на то, что финские пограничники перегружены необходимостью заботиться о самых настоящих европейцах и азиатах, имеющих паспорта нейтральных стран. Со своими историями у каждого. С несовпадающими деталями, с оставленными второпях в гостиницах паспортами. Без денег, потому что все отдано русским шоферам за «доехать до любой границы» — и, соответственно, без собственного транспорта. Нервничающих, плачущих. Разных. Может быть, это добавляет ему шансов пройти? Второй этап, «Сингапур — Сан-Франциско», должен быть легче в разы, хотя там рядом не будет вообще никого знакомого. Пусть даже знакомого в лицо, без имени.

— Они аннулировали визы, — уверенно сказал старший из двоих привезших его сотрудников. — Сразу же, как началось.

— Вот облом людям…

Второй оглядывал проезжающие машины спокойно: происходящее его как будто не волновало.

— Столько проехать, столько бензина сжечь, уповать на то и се. Приговаривать всю дорогу: «Какой же я молодец, что у меня годовой Шенген». Доехать, какое испытать облегчение. А тут — раз! «Hyvää, kaunis ilma tänään! Oh, anteeksi, näkemiin!»[42].

На сказавшего, более молодого из ребят, Николай посмотрел больным, нехорошим взглядом.

— Ладно, — произнес на это старший. — Наших явно разворачивают еще на внутреннем посту, дальше идут только иностранцы. Ты с нами, типа, уже расплатился. Мы вернемся сюда и будем ждать четыре часа ровно, если нас не сдернут. Тогда уж извини. Но если повезет, то проскочишь. И пусть повезет.

Второй хмыкнул и неожиданно протянул Николаю руку, развернувшись на своем сиденье.

— Прости, если что. И что бы ты там ни должен был делать, хоть бы у тебя получилось. То, что ты не «из тех», это видно.

— В каком смысле «тех»? — равнодушно переспросил Николай, уже настраиваясь на то, что ему остались сотни метров, чтобы перестать понимать русский, кроме базовых «здравствуйте» и «на здоровье».

— А как Чапман. Мы же таких много повидали за все годы. Как бы и не побольше, чем нормальных. Деньги на дороге не валяются, разве нет?

— Нет, — так же машинально ответил Николай, даже не вслушавшись в смысл сказанных слов. — Ну что, едем?

— Ну, раз тебе так хочется…

Они вырулили из кармана безлюдной бензоколонки и встроились в рыхлую цепочку легковушек, микроавтобусов и даже грузовиков. На границе зоны «восьмерку» остановил автоматчик с жезлом, еще двое прикрывали его с дистанции в несколько метров.

— Ваши документы.

Паспорт экзотической страны не вызвал у проверяющего никаких вопросов, русские права водителя их машины тоже. Ситуация была уже привычная, и автоматчик четко и деловито разъяснил, докуда ехать и где разворачиваться. Все объяснение заняло секунд двадцать, сзади уже подъехала следующая машина.