За Державу обидно!

Вот заполнение штатов конкретною уголовного розыска управления внутренних дел Москвы. Из 34 функционеров розыска всего две женщины. Из 15 человек милицейских следователей и дознавателей всего 3 мужчин. А в Мосгорсуде 90 % дел вершит бабье. Как это понять?

Может, в угро получают больше? А как же! Полковник, начальник угро, получает втрое меньше, чем самодовольная сопливая сучка в должности рядового судьи. Может, они в угро взяток больше берут? Так ведь они могут взять взятку только за одно – за то, что отпустят преступника. Но если всех отпускать, то раскрываемость упадет до нуля, с работы выгонят. А в прокуратуре можно преступника обвинить и по одной, и по трем статьям, а за разницу кучку баксов в карман положить, а судья может дать и 3, и 8 лет, и за разницу на лапку взять. Где взятки легче брать?

То есть нельзя объяснить никакими меркантильными интересами то, почему судьями работают бабы.

Объяснение, повторю, только одно: судьи России к Делу, нужному народу, – к правосудию, – не имеют никакого отношения. Сама система российских прокуратуры и судов от преступности народ никак не защищает – это организации, целью которых является «выколачивание бабок» из общества (зарплата) и из преступников (взятки). Исходя из этой цели, работникам суда и прокуратуры самостоятельный анализ запрещен: скажет начальник «сажай» – сажай, скажет «отпусти» – отпусти. Твое личное мнение значения не имеет. Прокурор просит 5, а ты даешь 4, и можно сидеть и спать.

А в уголовном розыске такого нет, там опер самостоятельно анализирует улики и самостоятельно принимает решение. И по-другому нельзя – иначе ни одного дела не раскроешь. Поэтому и сидят мужчины в угро, а в судьи не идут. А подлое бабье сидит в судах и в угро его не заманишь. Оно же сам ни одного дела не раскроет. Работать опером – это же не приговоры по делу штамповать, не слушая самого дела.

Итожа тему, хочу предупредить баб, чтобы они не сильно гордились сказанным мною выше. А то ведь подумают: «Вот-де мы какие умные и сообразительные. Какое Дело нам, бабам, ни поручи, а мы его скурвим и, услужая начальству, сделаем кормушкой для себя самих. Такой кормушкой, при которой можно паразитировать на обществе – на тех же мужиках – и ничего не делать».

На самом деле баба (формально являясь женщиной) как женщина всегда вторична. Все курвят, и все гадости изначально делают мужчины: это они из-за своей лени, тупости и подлости создают бюрократические организации, а уже потом в этих организациях бабы кормятся. Вся гадость в мире сначала идет от тех, кто формально является мужчинами.

К примеру, сначала какие-то уроды в штанах развопились о естественности и законности гомосексуализма и скотоложества, о том, что в жизни главное секс, довели чувства любви до маразма, а уж потом появились лаховы и матвиенки, чтобы этот маразм довести до совершенства.

Между прочим обюрокраченность судов, заданность их приговоров свели на нет и адвокатское дело. Ведь в чем смысл адвоката? Он должен помочь судье принять законное решение. А зачем это нужно судье, если она принимает заведомо незаконное? Кому нужны в нынешнем суде ум и красноречие адвоката? Вот, скажем, в последнем процессе над А. Соколовым адвокат прекрасно проанализировал дело и показал суду, что дело Соколова сфабриковано и что это легко доказывается, если вызвать свидетелей из Орла и экспертов, давших суду ложные заключения. Судья плюнула и на адвоката, и на закон и вынесла заведомо неправосудный приговор. Ну и кому были нужны ум и квалификация адвоката? Найдите лучших в мире адвокатов, заплатите им миллионы долларов, они составят вам лучшую в мире жалобу в Мосгорсуд, но что с нее толку, если тамошние бабы читать эту жалобу не будут, а в ответ на пламенные речи адвокатов вы прочтете в газетах: «Судья Сизова спит»? Когда мы обсуждали эту тему с адвокатами, то я заметил, что адвокат теперь нужен только для того, чтобы дать взятку судье. «И даже для этого мы уже не нужны, – опровергли меня юристы с 30-летним стажем. – Теперь те, кто имеют деньги, взятки дают, минуя нас, прямо прокуратуре. А наши клиенты и хотели бы дать, взятку, да у них денег нет».