За державу обидно

Дело дошло до того, что на эту удочку попался даже такой заслуженный и всеми уважаемый человек, как начальник штаба воздушно-десантных войск генерал-лейтенант Е. А. Подколзин.Он позвонил мне числа 27-28 августа и минут десять высказывал мне обиду. Суть ее - всякая зелень пузатая молча, сопом лезет в командующие в обход старых десантных волков, не имея на то ни морального, ни образовательного права. Мне этот бред к тому времени уже порядком поднадоел, и когда и Евгений Николаевич заговорил об этом же, я в ответ невежливо расхохотался, чем обидел его еще больше. Попытки смазать бестактность успокоительными речами успеха не имели.

А тем временем... количество защитников Белого дома росло катастрофическими темпами. По моим подсчетам, в самые напряженные моменты было ну никак не более 100 тысяч человек, а тут счет пошел на миллионы. Выяснилось, что одних врачей было более 10 тысяч человек. Оборона называлась героической, но героической она могла бы стать лишь в том случае, если бы было наступление, а его-то как раз и не было. Оборона была! Люди к ней готовились. Воздадим должное мужеству этих людей, но наступления не было. А значит, эпитет "героическая" неправомерен. Низвергались авторитеты, на всех уровнях шли разборки, в людях были разбужены низменные инстинкты. Майоры становились полковниками, полковники - генералами. Толпы авантюристов и проходимцев с "демократическим" имиджем штурмовали теплые хлебные места, толкались и визжали у корыта власти. На страну саранчой сыпались временщики. В общем, все это было, на мой взгляд, дико. Настолько дико, что когда однажды в сентябре я был приглашен участвовать в телевизионной передаче "Добрый вечер, Москва!", которая шла в прямой эфир, не преминул этим воспользоваться, чтобы высказать свое мнение на этот счет. Ведущий передачи Борис Ноткин проинформировал меня, какие вопросы он мне намеревается задать, определил и предположительную направленность ответов. Я кивал. Когда началась передача, Борис патетическим тоном, все более накаляясь, возвестил: "И когда я услышал... войска генерала Лебедя перешли на сторону восставшего народа, слезы радости закипели у меня на глазах..." И закончил деловым вопросом: "Как вы себя чувствуете в роли защитника Белого дома?" Я выплеснул всю накопившуюся во мне желчь: "Как известно из истории, Владимиру Ильичу Ленину на памятном субботнике помогали нести бревно около трех тысяч человек. Защитников Белого дома уже более трех миллионов, и, опасаясь затеряться в этой огромной героической толпе, я официально отказываюсь от статуса "защитника Белого дома". Оставшееся до конца прямого эфира время Борис пытался загладить мою вопиющую бестактность.

Неожиданно оживился мой старый "приятель" Иван Яковлевич Бойко. Он был к тому времени уже генералом... И вместе со своим славным заместителем (к тому времени полковником) Карасевым в газетенке "Ленинское знамя", которая до недавнего времени была газетой Московского обкома КПСС, а с сентября стала носить громкое и маловразумительное название "Народная газета Московского региона", опубликовали опус. Суть его: дикий афганский генерал прибыл, грозился всех перестрелять, при этом кричал, что он-де, генерал, "в рот Одессу брал, камни грыз, кровь мешками проливал", а они, Бойко с Карасевым, два мужественных мента, героически возражали, причитая при этом: "Генерал, вы за кого? Вы за Ельцина? Вы с народом? Вы за демократию?" Непонятным в этом опусе осталось одно и, на мой взгляд, главное: события эти происходили 19 августа, а опус появился 17 сентября. Опытный служака, полковник милиции Бойко, услышав такие вопиющие угрозы, просто обязан был сначала устно, а потом письменно рапортом доложить непосредственному начальству. Но ни своему непосредственному начальнику Александру Васильевичу Коржакову, ни прямому начальнику на тот период Виктору Павловичу Баранникову ни устно, ни письменно Иван Яковлевич ничего не докладывал. Ларчик открывался просто: какой-то кооператив выделил 1 миллион 200 тысяч рублей для премирования наиболее отличившихся милиционеров. Бойко с Карасевым подсуетились, месяц сочиняли, тиснули матерь-ялец в "Народную газету" (ни одна другая этот бред печатать не стала бы) и предъявили кооперативу вексель к оплате. У меня есть все основания так полагать, потому что все серьезные оперативные работники, которые со мной на тот период разбирались, прочитав этот материал, от души хохотали.

Весь этот легкий шум продолжался примерно до конца сентября, потом постепенно сошел на нет. Еще какое-то время ко мне под видом корреспондентов, представителей различных политических партий и движений, общественных организаций набегали непонятно чьи шпионы, задавали ряд вопросов на предмет определения демократичности моего внутреннего состояния и огорченно улетали в улей с докладом: "Нет! Не то!"