За девятое небо

Цепкие руки умертвия тут же обхватили шею, не давая дышать. Царевна из последних сил отбивалась, пыталась ворожить, но навий было слишком много, а Слово Бессмертного, что он даровал своей юной наложнице, слишком сильно.

Мертвецы, завывая, придавили Злату к земле.

– За храбрость твою… – шелестела Тьма, но Злата с трудом разбирала слова. Царевна, вцепившись в душившие её руки, изо всех сил пыталась скинуть с себя мертвеца. Злата отчаянно шептала, взывая к Свету, и серебряное кружево тускло разгоралось.

– За храбрость твою, – властно молвила Тьма, и ворожба померкла, – я убью тебя первым…

– Что? – прохрипела в ответ Злата, пытаясь разглядеть хоть что-то в непроглядном мраке, и на мгновение ей привиделось лицо странного старца с копной седых волос и широким носом, которое, обратившись в серебряный свет, исчезло во тьме.

– Я убью тебя первым, великий хан, – проговорил голос, и Злата узнала в нём отца. От потрясения царевна перестала сопротивляться тьме, что открыла её взору полуразрушенный серый город, на площади которого подле лобного места толпился народ. Утро моросило холодным дождём, смешанным со снегом.

Люди смотрели на казнь, что вершил её отец: одержавший победу Драгослав стоял возле закованного в кандалы раненого хана; рядом пытался освободиться Яромир и покорно ждал своей судьбы белый, как смерть, израненный и грязный Мухома Заяц.

– Я почту твою храбрость и убью тебя первым, великий хан, – сказал Кощей и, примеряясь, положил на шею Тевура лезвие. – Ты будешь преданным слугой.

Ни один мускул не дрогнул на измученном лице молодого хана: Тевур спокойно закрыл глаза, когда Драгослав занёс над ним топор.

– Это уже слишком, отец, – покачала головой Злата, невольно протягивая руку Тьме, и косматый старик взял девичью ладонь. – Я не могу быть виновной в смерти стольких людей!

Лезвие топора сверкнуло, и ослепительный свет с треском сковал движение царя. Гром потряс площадь, сияние затмило мир, и Драгослав крикнул от боли, что разлилась по онемевшей руке.

Когда свет померк, людям предстало небывалое зрелище: невысокая худая волхва, обеими руками ворожа сноп серебряного света, сдерживала занесённый топор царя.

– Как ты посмела?! – прорычал Драгослав, гневно глядя на дочь сквозь меркнущий свет. – Как ты посмела встать у меня на пути?!

– Отец Сварог, – промямлил Заяц.

Тевур, с трудом поняв, что ещё жив (ослепительный свет хан принял за смерть), повернул голову к царю, да так и замер, увидев защитившую его волхву в бедняцкой одежде. Неужели остались в этом мире настоящие хороксаи, чья сила сравнится с Тьмой? Святая дева, знала бы ты, что пришла на смерть…

– Остановись, пока не поздно, – ответила Злата, гневно глядя отцу в глаза. – Я уже не раз пожалела, что спасла тебя.

Драгослав с гневом опустил топор, и Свет померк. Злата, опустив дрожащие руки, продолжала с вызовом глядеть на Кощея.

– Перун-защитник, – пробасил Яромир, глядя на царевну и царя. Всё что угодно ждал богатырь от этого дня, но только не того, что происходило нынче. Как Злата оказалась здесь, за столько вёрст от столицы?

– Я не знаю, какая сила принесла тебя сюда, но если ты ещё хоть раз встанешь у меня на пути, я убью тебя, – ледяным тоном проговорил Драгослав.

– Тогда убей меня сейчас, – уверенно ответила царевна. – Я не готова жить со всем содеянным. Освободи меня – подари мне смерть от своего топора.

В словах Златы было столько решимости, что Мухома невольно выругался, а Тевур – вздрогнул.

– Как пожелаешь, – пожал плечами Кощей. – На колени, – повелел.

Вся площадь замерла: даже витязи самого Бессмертного во все глаза смотрели на лобное место и ждали, что будет дальше.

Злата кивнула, но вместо того чтобы пасть на колени, пропела низкое Слово и метнула вспышку Света в Драгослава, отчего тот едва не упал на глазах изумлённых людей, но успел отбить ворожбу Тьмой, от которой увернулась Злата.

Царевна быстро сняла с головы платок и сбросила плащ, оставшись в монашеской робе и валенках, и тут же вновь отправила в Драгослава ворожбу, которую тот отбил.

– Да ты обезумела?! – взревел Драгослав и метнул в царевну чёрный дым. Злате не хватило сил отбить чёрное Слово – ворожба Кощея полоснула царевну по плечу, отчего на робе расплылось алое пятно.

Но Злата не поддалась боли: она покажет всем, что с Тьмой бороться можно, даже если Тьма куда сильнее тебя.

На глазах изумлённых людей хрупкая девушка дралась с Бессмертным, который с каждым ударом всё больше ранил её.

Тевур, Яромир и Мухома Заяц, повернувшись к развернувшейся на плахе битве, не могли проронить и слова. Если Тевур не знал, кто бьётся к Кощеем, то Яромир и Мухома не понимали, что происходит – почему наместница Драгослава дерётся с ним, и не на жизнь, а на смерть.

Трое приговорённых, как и вся площадь, затаив дыхание следили за битвой, конец которой был заведомо известен всем. И когда царевна, невольно крикнув от боли, в окровавленной робе упала на пол лобного места, по площади Долемира прокатился гул встревоженных голосов.

Драгослав подошёл к лежащей на полу израненной дочери, что гневно взирала на него.