За девятое небо

Князь вздрогнул и открыл глаза. Серое небо плакало редким холодным дождём; ветви могучего дуба качались на холодном ветру, сплетаясь над головой в причудливый узор.

Василиса.

Веслав сел и оглянулся: Василиса лежала на земле рядом – белая, будто снег. Холод разлился по телу – неужели он не успел спасти её, неужели…

– Конечно, не успел, – где-то далёко отозвалась Тьма голосом Мора, но Веслав, отогнав морок, огляделся: рядом под дубом Царского Великобожия приходили в себя Любомир и Вель, чуть дальше, на берегу святого озера, лежал Светозар, подле которого клевал землю маленький чёрный Дрозд. Ран у сына Леса не было.

– Когда ты вернёшься в Явь, всё случившееся здесь покажется сном, – послышались знакомые слова и тут же растаяли в свете дня.

Веслав подвинулся к Василисе ближе и едва дыша коснулся жены – она была холодна, как камень, – если в ней ещё и теплилась жизнь, то Веслав её не чувствовал. Борясь с накатившей дурнотой, князь, шатаясь, встал и, не обращая внимания на раны и боль, поднял Василису на руки.

– Она жива? – тихо спросили позади, и Веслав обернулся: Светозар, опираясь на тояг, силился встать. Живой. Живой…

Маленький чёрный Дрозд кружил вокруг сына Леса.

Веслав молча смотрел на то, как поднимается Светозар: горькая правда застыла болью и неповоротливым комом. Сын Леса, нахмурившись, подошёл к Веславу и перевёл взгляд на Василису. Светозару не нужно было касаться её, чтобы понять – нить её жизни почти померкла.

– Если бы только достать мёртвой и живой воды… – тихо прошептал Светозар, смахнув невольную слезу: давно забытое чувство напомнило о себе щемящей тоской. Оборотень вновь стал человеком, оставив всю тьму в Неяви. Теперь у него не было ран, но печаль пройденного пути навеки заполнила сердце.

– Если ты знаешь, где… – начал Веслав, но Светозар покачал головой.

– Ты не успеешь, – слова сына Леса ранили сильнее Слова Мора. – Идём. – Светозар кивнул на теремной дворец, который возвышался за святой рощей.

– Мы тоже идём, – откликнулся Любомир, помогая подняться Велю. – Одним Богам ведомо, как мы оказались здесь.

– Им только и ведомо, – согласился Вель, вставая.

Любомир и Вель подошли к Веславу и Светозару и, посмотрев на Василису, что лежала у князя на руках, хмуро переглянулись. Василиса была слишком безжизненна, будто Веслав забрал из Неяви только её тело.

– Я спасу её, – сухо сказал Веслав и направился к пирсу.

Светозар и витязи молча последовали за ним. Дул холодный сырой ветер; низкое небо клубилось сизыми облаками. Хоть осень и была холодной, святое озеро ещё не замёрзло, и сварогины переправились на лодках.

Веслав не представлял, где был Кощей, когда он уничтожил Иглу, и кто нынче в царском тереме. Но князя совсем не волновало, кого он встретит в теремном дворце, – куда важнее спасти Василису.

Несмотря на усталость и боль, Веслав ни разу не остановился, неся Василису по Святобору на руках. Светозар и витязи следовали за ним.

– Разыщи Мирославу, – тихо обратился Светозар к Дрозду, и тот, согласно чирикнув, улетел. Сын Леса не сказал Веславу, что вспомнил о Мирославе-волхве, которую он встретил во тьме, и её воде. Кто знает, вдруг волхва в стольный град отправилась, ведь толковала она о Кощее, восседающем на троне Солнцеграда…

Но Светозар забыл о своих думах, стоило вратам Святобора оказаться позади: теремной двор был безмолвен. Не было ни стражи, ни дворовых, ни слуг… никого. Лишь ветер гонял по земле облетевшие листья, и пустые окна теремов смотрели будто глазницы мертвецов.

– Неужели мы опоздали… – прошептал, озираясь, Любомир.

Веслав не ответил витязю – князь решительно направился к царскому терему, со стороны которого летел чёрный Дрозд. Птичка, взволнованно чирикая, метнулась к Светозару.

– Что ты говоришь? – Светозар, не поверив услышанному, остановился. Дрозд, кружа вокруг него, громко рассказывал о Мирославе. – Во дворце? – ахнул сын Леса, и Дрозд согласно пропел.

Светозар, кивнув птице, догнал Веслава.

– Я знаю, как спасти Василису, – сказал он.

– Не стоит дума… – начал Веслав, но Светозар перебил его.

– Иди за мной, он, – Светозар кивнул на Дрозда, что кружил над ними, – нашёл кое-кого, у кого, я надеюсь, есть ещё и живая, и мёртвая вода.

– Тогда быстрее… быстрее! – велел Веслав, и Дрозд, чирикнув, полетел к царскому терему. Сварогины последовали за птицей.

Теремной дворец оказался тёмным, холодным и пустым – редкие слуги, что встречались на пути, пугались Веслава и его спутников так, будто они были не людьми, а навьями: люди либо бросались в ноги, либо пускались наутёк. Конечно, думал Вель, едва поспевая за князем, Веслав – в чёрном, как Мор, одеянии с мёртвой девой на руках, его спутники – в медных доспехах Нижнего Мира, которые в Свету явно видят впервые. Раненые и побитые незнакомцы (или дворовые ещё помнят Веслава?) бегут за чёрным Дроздом. Каждому известно, что влетевшая в дом птица несёт на крыльях смерть…

Дрозд привёл князя, Светозара и витязей на женскую половину теремного дворца и закружил подле дверей барских покоев. Светозар немедля распахнул их, и сварогины вошли в хоромы. Дрозд влетел за ними.