За долги отдам тебя

– Мам, а девочка его спасла?

– Девочка… постаралась, – подбираю я слова, и глажу Алису по пушистым, шелковым волосам. – Она пробралась в замок, на высокую башню, где и был заперт Алан…

То была не башня, но я каким-то чудом забралась на подоконник – уж очень одиноким выглядел Алан. Заброшенным, злым и несчастным, и это резонировало с моим состоянием: мне тоже было плохо после смерти мамы.

Гораздо легче быть несчастными вдвоем, чем по одиночке.

– А дальше что? Мам, ну не молчи, – тянет Алиса, но голос у нее сонный.

Сказку пора заканчивать.

– Девочка освободила Алана, и увела из этого черного замка. И отныне они не разлучались, – тихо договариваю я, и целую Алису в лоб. – Спи, милая.

– Хорошо… это очень короткая сказка, – шепчет дочка, и засыпает.

Сказка и правда была короткой, если вообще была. Злая это сказка…

– Арина, – шепчет Костя, открыв дверь детской, – идем спать.

– Я останусь с Алисой…

– Нет, – чуть повышает он голос. – Ты моя жена, хочу тебе напомнить, и спать ты будешь со мной!

На Костю снова что-то нашло. Спорить не хочется – не до того мне. Тихо поднимаюсь с кровати, и выхожу из детской, направляясь в супружескую спальню… в которую меня не тянет. Даже просто находиться рядом с Костей тяжело, а об остальном и говорить не хочется.

– Завтра тяжелый день, – говорю я, укладываясь на свою половину кровати. – Спокойной ночи!

Костя не отвечает – молча лежит на кровати, а я стараюсь даже дышать тише. Ругаться не желаю, просто разговаривать нам не о чем, а о сексе даже подумать страшно и противно…

Мысли мои обрывает движение руки мужа по моей груди. Сжимает, гладит с нажимом, и опускается ниже – к животу.

– Костя, нет. Я устала, – говорю я мужу, и переворачиваюсь на бок – спиной к нему.

– Вечно вы, бабы, устаете, – бормочет он, и придвигается ко мне вплотную. – Я не хочу устраивать марафон. Просто лежи, а я все сделаю сам.

Сжимаю зубы, когда муж переворачивает меня на спину, и понимаю – сейчас я его не выдержу! Закричу, завизжу, вытерпеть не смогу. Не после всего, что случилось. И раньше-то тяжело было – после всех его шлюх, а сейчас…

– Я уже сказала, что не хочу, – отталкиваю я мужа, и сжимаю ноги. – Если так хочешь секса – думаю, для тебя не проблема поехать к одной из твоих потаскушек. А меня оставь в покое!

В комнате темно, и выражения лица нависшего надо мной мужчины не разобрать, но я всеми фибрами души чувствую исходящую от него ярость. Только бы не ударил… хотя, Костя не из таких мужчин. При всех его недостатках – женщин он бьет не физически.

Гораздо интереснее уничтожать морально. Давить день за днем, год за годом.

– Бережешь себя для него, да? – шипит Костя, и я вздыхаю – он снова понял все превратно, согласно его извращенной логике.

– Да пошел ты к черту! – не выдерживаю я. – Мне это все надоело – упреки, угрозы… сам сделал из меня шлюху. И у меня нет никакого желания спать со своим сутенером, ведь мужа я в тебе больше не вижу.

Снова переворачиваюсь на бок, и зажмуриваю глаза – надеюсь, мои слова отбили у Кости желание… да, отбили. Слышу, как он поднимается, открывает дверь гардеробной, а через некоторое время хлопает дверью.

Решил воспользоваться моим советом, и поискать любви у кого-то более сговорчивого, чем я? Странно, но сейчас я не испытываю даже каплю обиды.

Лишь облегчение, с которым и засыпаю – завтра и правда тяжелый день.

Глава 5

Стук в дверь доносится сквозь плеск воды. Даже в ванной мне не дают побыть в одиночестве. Оборачиваюсь полотенцем, и двигаюсь сквозь густой пар, будто через туман.

– Привет, – брат заваливается в ванную.

Пожимаю плечами, и здороваюсь – и чего человеку неймется?

– Не бойся, я не сбегу, – говорю я, и вытираю запотевшее зеркало. – Так что можешь меня не сторожить.

Саша присаживается на край огромной старомодной ванны, оставляя мыльные разводы на своих модных брюках. Смотрит, как я наношу на мокрые волосы спреи и масла, и взгляд его отражается в зеркале.

Странный взгляд.

– Я не для того пришел, Ариш, – произносит он вдруг. – Я извиниться. Зря мы так, и… если ты захочешь сдать назад – я тебе помогу. Хочешь?

Прикрываю глаза, боясь, что выдам свои мысли. Предложение несколько запоздалое, и я бы согласилась на него еще вчера. Услышь я слова поддержки хоть от одного человека, я бы никогда не пошла на такой поступок.

Который душу пачкает пятнами грязи, которую вряд ли смыть получится. И не в людской молве дело, а в моих мыслях: я всегда буду знать, что продалась.

Знать, и помнить.

– Не хочу. Алан услышал слова согласия, и уже не отпустит, – грустно улыбаюсь я брату. – Ты ведь знаешь его. Уже поздно.

Алан… он всегда смеялся, если я падала. Но раньше он протягивал мне руку, а сейчас толкает в пропасть.

– Слушай, а как он разбогател? – с жадным любопытством интересуется брат. – Алан же был почти нищим: убогая халупа в бараке, да пара брюк – вот и весь его капитал. Откуда все это?

Приподнимаю брови, и смотрю на Сашу иронично – какой глупый вопрос, да еще и не по адресу.