За други своя. Добровольцы (СИ)

— Кажется, такой специальности больше нет нигде, даже в справочниках и энциклопедиях. Не спорю, встречаются жалкие пародии на здешних специалистов. Суть в чём? Знакомые мои, и пять лет назад, пробовали пройти в крепость по официальной бумаге. Пакет документов на преступника, которому вы предоставили убежище. Вот тут в бой вступают плутари. Между нами, сволочи те ещё. Ты ему свидетелей, документы, записи разорённой планеты, а у гада моментально пропадают зрение слух. Не мне вам рассказывать, до какой мерзости готов скатиться человек, если платят больше, чем землекопу.

Поднялся на ноги, чтобы видели, наш оружейник.

— Полковник, разрешите сделать уточнение.

— Валяй. Полковник Уиль Штирль, напоминаю.

— Вот именно. — ТроноНав зачитал с планшета: — «В штате крепости Плин-Пирнец навечно закреплён институт плюхарей». Я ничего не придумал, можете убедиться сами.

Уиль Штирль перевёл взгляд на капитана.

— Коллега, ответьте честно: вы своим поваром довольны?

— Повода к неудовольствию пока не давал. Сок не разбавляет, продукты домой не таскает, — что ещё хотеть? Вчера вот, из отпуска вернулся. В срок, заметьте. Правда, половину отпуска просидел на горшке, попросил их не оплачивать, и ещё два дня — чтобы перестраховаться.

Уиль Штирль иначе стал оценивать беднягу:

— Даже так? Жаль, конечно, в жизни случается и не такое. Как я вас понимаю, вот не поверите… Да, так возвращаемся к плану.

Повар сделал отчаянную попытку реабилитироваться:

— Так девятнадцать или двадцать? Вы меня извините, от отпуска никак не отойду.

— Двадцать два! — как точку поставил в разговоре полковник. — На калькуляторе проверь. А мы пока выберем кандидатов в группу, кто отправится со мной в логово врага. Так-то мы не враги, но закон иногда вещи называет другими именами. Вот тоже фиг знает, кому это на руку, но мы войдём и возьмём то, что принадлежит по праву. Возражений нет? И не принимаю, закройте рты. Капитан, вы берёте троих, для прикрытия со спины. У меня те самые двенадцать. Они проложат путь. Через час выдвигаемся.

Повар напомнил жалобным голосом: «А побриться?»

Уиль Штирль поймал себя на желании подойти и потрепать увальня по щеке, до того он оказался мил на поверку, мил и беззащитен. Только бы выгорело дельце, и мы разойдёмся красиво.

— Капитан, раз вы доверяете повару, то и я, в знак дружбы, тоже готов поверить. Будем делить добычу — пусть он присутствует от имени экипажа. Согласны?

— Более чем. Раз мы пришли к единому мнению, за чем ещё дело встало?

Часть 7

1

Утомлённая трудами дня уходящего, охрана, в лице майора, развернула бумаги. Полковник раздобыл всё, что нужно, поэтому верил в успех.

Майор поднял глаза на часы.

— Полковник, не в службу, а в дружбу. Просьба огромная назрела. А, может, отложим до утра? Новая смена, отдохнувшая…

— Дело не терпит, майор. Я на службе.

— Так и мы не на прогулке. Ладно, ступайте прямо. В конце коридора, направо, лифт. Надо кнопку нажать, и тогда…

— Не утруждайтесь, майор, я в курсе. Эти люди со мной.

Повар с чемоданчиком, я и капитан. Мы сэкономили одного, мало ли. Двенадцать воинов настолько бдительно шарили по сторонам, что я умышленно вертелся перед ними, чтобы запомнили хорошенько. Лифт принял всех, поехали; взяли бы своего — не уместились бы. Капитан задал риторический вопрос: «Мы сверху начнём обвинять? С нижних этажей, мне кажется, проще». — «Я так не думаю, партнёр. На нижних этажах проживают «генералы». Без формы и послужного списка, в моих глазах они достойны звания генералов. Урвали — и залегли. Первое время им особенно трудно. Нельзя афишировать, что при хороших деньгах. Вино — попроще, девочку только на одну ночь. Полный камуфляж, и даже словом не выдать себя. О, как я таких вижу изнутри! Я герой, я удачно провернул дельце, и пусть никто о том не догадывается ещё лет сорок».

— А потом?

— Потом можно и в тюрьму. Сидишь эдак на проволоке, заменяющей матрац, смотришь в щель под потолком и вспоминаешь, вспоминаешь… Для продолжительных воспоминаний надо прожить очень ярко, иначе нечего и вспомнить.

— Глубокая мысль, надо подумать на досуге.

Я прекрасно видел, как тонко стелет капитан, ловко подыгрывает, ибо знает ноты наизусть. Если не переигрывать, то вероятность того, что актёра не прогонят со сцены, не освищут, весьма велика. И ждать, что полковник зачислит нас в настоящих друзей, не приходится. У него на лбу начертано: «Друзей не бывает! Оставьте ваши сказки для простаков».

Коридоры и лифты, мы топаем по лабиринту с указательными стрелками перед поворотами. Ещё одни двери — и мы оказались под прозрачным куполом. Площадь, фонтаны, двадцать одно дерево вцепилось в круг из красного гранита. Полицейский искоса проследил, в какую сторону пойдём, с кем-то связался по рации.

Мимо генеральских домов топать — для нашего вождя нет большего удовольствия:

— И до вас доберусь, господа!